Сибирские огни, 1988, № 5

■ Е. Трубинских 15 января, 1944 г.» честой^ тетьшТи^ вырезка из газеты была вложена в листок из учени- буквально две ’ стоок^^^^т Ровным почерком было написано з1м й к Г о геппи^1?1 • Викентий Изотович, посылаю вам бо1шим увГжениеГ Капитолины Егоровны. С Й у г л Г а » ’ "Р^да^Дзтель колхоза «Пробуждение» Дарья приж™я^пальц^^^^ зад ум ал а сь крепко оя пмчягями т^оГ,!; нижнюю Губу. Она вдруг пред ставила св ою ба б уш к у талась пепевопппт^^^’ ” мгновение стало смешно. Но когда попы- лодела — сменит ® образ бабушки, и та сразу же намного помо- Устооилаеь к было. Взяла очередное письмо, поудобнее устроилась в кресле и стала читать дальше. * * * моя дорогая! Горжусь вашим трудом в тылу. П п ^ 1 без вашей трудовой помощи. ит., ^ Киеве. Страшно смотреть. Крещатик, как человек без ’ °го целого здания. Видел рвы с тысячами замученных и расстрелянных ни в чем не повинных мирных советских людей... А вот что довелось мне прочитать в камере номер четырнадцать Лупкой тюрьмы. Эти слова выцарапала гвоздем Паша Савельева: «Приближается чер­ ная, страшная минута! Все тело изувечено — ни рук, ни ног. Но умираю молча. Страшно умирать в двадцать два года. Так .хотелось жить! Во имя будущих после нас людей, во имя тебя. Родина, уходим мы. Расцве­ тай, будь прекрасна, родимая, и прощай. Твоя Паша». Что у меня нового? Продолжаются бои, Капа, будни войны. Стремим­ ся вперед: кончать надо с фашистами и войной. Обнимаю всех вас нежно и люблю! Ваш — Викентий Куликов. февраль, 1944 год» Луиза представила Пашу Савельеву миловидной, молоденькой жен­ щиной с большими полукружьями синяков под глазами. Представила ночью перед расстрелом, когда она прислушивалась к каждому шороху в коридоре, ожидая те зловещие шаги, которые будут означать для нее предел всему земному... Луиза представила все это и вздрогнула от невольного страха, с необыкновенной силой пронизавшего ее. Нет, каза­ лось ей, с кем угодно могло это приключиться, только не с нею. Но в то же время она хорошо понимала, что да, могло это быть и с нею, и с кем угодно вообще... «Милые мои, далекие! Я здоров и как никогда занят. Теперь мы на земле Пруссии воюем. Сижу сейчас в доме пруссака, на горизонте кру­ гом пожары — горит после боев, ожесточенных и кровопролитных. Наша Красная Армия все дальше и дальше заходит в Германию. Когда выходили к границам Германии, солдаты наши говорили: ну, дадим теперь фашистам, узнают они, что такое разбитые города и села... Но вот мы в Германии. И вид пожаров, разбитых немецких домов не радует. Злорадства в нас нет и в помине. Говорят, что мы, русские, народ отходчивый, быстро забываем обиды. Нет, тут все значительно глубже и сложнее... Капа, родная, скажу тебе