Сибирские огни, 1988, № 5

м о л а Т о Г д " в ^ а т ы Т о м говорит только: «Сынок родимый опасную игрушку не обратила, пик нам г кятАПАА, , родимый, полезай скорее на крышу да посмот- п ^ о в т оп я тГ в зТ тА приехал?..» Петен^е два раза не надо бы­ та поосматоиваяяс! самую верхотуру, откуда хорошо брандвах- «Ага мама там кят ™ биноклем к глазам приставил и сообщает: катепе привязывать б у д у т » .- «А на воен^ье там есть-нет?»—Т Г ™ ’ «^ш и » ,- «Смотри хорошенько, Петя, „ „ими Уу т. 1,11 1 э ‘ ■*Ага, теперь они с катера выходят. И военный ^ беги скппРА п ""X И светятся ...»-«Беги , Петень- ппппыпп яя^ц’а приехал». Сказала, а у самой в глазах все ший паз ’глянмпя^Гт^ ^ вроде бы провалилось куда-то. А как в следую- Г.НЛ 7 Ж Р к пгт/а 1-4 ^^'^^пида Ильинична на улицу — Ефим Петрович, вот А ААэ вещмешок, на другой Петенька сидит в отцовской гхг, наворачивает. И так тепло на улице, куры ку- ^ " Ефим Петрович все идет и идет к ней, и не- п пмтти вется в рыжие усы. А потом остановился, рюкзак пря- АТЫпты^м Р^^'^'^^вку на землю ссадил и руки раскинул. П она в ^^ ^плыла, Ицсловэла мужэ В колючую щеку, в шершавые губы, учуяв чужой, словно бы немецкий еще, дух, исходив­ ший от него. А когда опамятовала и в смущении глянула на сына — Петенька безутешно плакал. Приревновал жгучей детской ревностью отца к матери. Переглянулись они и засмеялись счастливо, и враз, с двух сторон, к Петеньке потянулись... Вздохнула Степанида Ильинична, тяжело повернулась на правый бок и смежила глаза. А утром уже все поьпло своим чередом. Петр Ефимович, едва попив чаю, засобирался на рыбалку. Как ни старалась отговорить его Степа­ нида Ильинична, не смогла: напялил старый отцовский полушубок, валенки с калошами, прихватил пешню, сачок и был таков. После дойки забежала Нина Ефимовна, удивилась: — Мама, куда ты их всех подевала? Петро на рыбалку умотался. Людмилка к подружкам побежала, ребятишки во дворе с Шариком,— невесело ответила Степанида Ильи­ нична, одиноко сидевшая на кухне за столом. — Они хоть возле скотины управились? Где там! усмехнулась Степанида Ильинична.— Спасибо, Петр дров к печке принес. Вот я им, заругалась Нина Ефимовна.— Пусть только придут. Совсем совесть потеряли. — Не ругай ты их,— остановила дочку Степанида Ильинична,— Вид­ но, так тому и быть... — Что такое, мама? Ты это о чем?— насторожилась Нина Ефимовна. — Да все о том же... Как ни крути, доченька, а надо будет скотину продавать. Поговорила я нонче с Людмилкой — она и слышать не хочет ни о каком переезде. А тебе, Нина, два дома не потянуть. Да и не к чему это вовсе. — Та-ак,— задумчиво протянула Нина Ефимовна.— Только ты по­ дожди, не спеши... Сделаем мы вот как: оставлю я Ваньку в своем доме, а сама к тебе переберусь. Вот как помыкается он один-одинешенек, так быстро жениться надумает. А то что же ему не жить? Я его кормлю, обстирываю, прибираю за ним... Степанида Ильинична слушала дочку, и на сердце у нее постепенно отмякло, легче становилось дышать, но в глазах ее так и оставалась горькая грусть, поскольку знала она, что и это не выход... П что выход для нее, возможно, только в одном... Из соседней комнаты, со стены, смотрел на жену строго-опечаленный Ефим Петрович Сыромятин, словно бы хорошо понимая ее положение, сочувствуя ей, но не в силах ничем помочь.