Сибирские огни, 1988, № 5

ми планками на пиджаке, строго-печальный, необыкновенно пригожий и словно бы чужой уже. Она все думала и никак осмыслить не могла — почему же чужой? Откуда взялось в ней это нелепое, случайное чувст­ во? А вот теперь, за столом, вдруг поняла, что он, Ефим, тогда уже не принадлежал ей. Что Она, вездесущая, уже стояла за его спиной, уже отсчитывала последние минуты, отпущенные ему для жизни. И он, Ефим Петрович, не случайно сказал на прощание: «Степа, Людмилку .в дом зови, с детьми пусть возвращается... И не убивайся, тебе еще для них пожить надо, собрать их в семью-то, к тому дело сейчас и в государст­ венном масштабе решается». Он, видимо, чувствовал Ее за спиной, страшный зов Ее слышал... — Мы, его дети,—- говорил в это время Петр Ефимович,— всегда по­ нимали, что наш отец не просто один из мужиков в деревне, а очень ав­ торитетный, уважаемый среди всех человек. Ко мне это сознание при­ шло очень рано, и я всегда буду благодарен отцу за то, что он дал мне возможность гордиться им и стремление — походить на него.— Петр Ефимович хрипло прокашлялся, взглянул на мать и добавил: — И с ма­ мой они жили очень хорошо, дружно, а значит, и нам возле них было легко... — Правильно, Петро, верно сказал,— поддержала его Нина Ефимов­ на.— Все бы так жили. — Он и дед был, что надо!— не утерпел, вставил свое слово Ванятка. Потом пили чай, а Людмилка, между делом, потихоньку убирала со стола посуду. Первым поднялся Скуроцкий. Прощаясь, сказал Степаниде Ильинич­ не, вежливо склонившись над нею: — Вам мы всегда поможем, не беспокойтесь. Ремонт дома, дрова, сено — наша забота. — Спасибо,— просто ответила Степанида Ильинична. Потом ушли соседи, так как пришла пора управляться по хозяйству. Поднялись и Савелий Игнашкин с Григорием Луниным. — Кто же знает, когда чей черед,— говорил Григорий, весь уже вы­ сохший, истонченный какой-то внутренней болью.— Может, завтра и мне туда собираться. Теперь вот им,— он кивнул в сторону Ванятки и Людмилы,— жить на грешной земле, а мы свое отжили. — Дак не хотят они жить на своей земле,— вздохнула Степанида Ильинична.— Их все городские пряники манят. — А это уж их дело. Всяк свою землю ищет, Ильинична. Да только поверь мне — совсем немного ждать осталось, когда они валом повалят обратно, к земле родимой С паспортами и волей они нятешились. поня ли, что все могут, а дальше что — дальше домой надо.. Я так пони маю.— Григорий Лунин глянул на портрет Сыромятина, помигал корот- кими,,-бесцветными ресничками и осторожно пошел на кухню — Пошто без Таисьи?-спросила Степанида Ильинична засобирав­ шегося Савелия Игнашкина. — Так это, значит .. — Ох, прости,— вспомнила Степанида Ильинична.— Быписать-то когда обещают? — К празднику должны. — А я вот, Савелий, одна-а осталась,— всхлипнула Степанида Ильи­ нична. — Как же — одна!— строго пристукнул деревянной норой Игнашкин. — Вон их сколько у тебя, и все один к одному. Тебе возле них жить да радоваться, а ты — «одна». Степанида Ильинична даже вздрогнула и вопросительно посмотрела на Савелия — до того похожи на последнее напутствие Ефима Петрови­ ча были его слова. — Что делать, Ильинична,— печально сказал Савелий Игнашкин,— вечных людей нет. Теперь мы все у больницы в запасе... А твой Ефим пожил, слава богу— каждому бы так! И герой, и человек был — душа... Теперь что же, прав Григорий, молодым расти, старым — горбиться.