Сибирские огни, 1988, № 5

они немало дивились. И так сдружились-свыклись за четыре года Капи­ толина с Евфимией, что и двух лет в разлуке не прожили: в сорок седь­ мом Викентий Изотович во второй и последний раз съездил в Камышен- ку и перевез Евфимию в Москву. В Камышенке встретил свою давнюю попутчицу, председателя колхоза Дарью Семеновну. За минувшие годы женщина сильно сдала: ссутулилась, появилась в черном волосе обиль­ ная седина. Устало спросила Куликова: «Своих перевезли, а теперь и наших переманиваете на столичные хлеба?» А он, возвращавшийся с кладбища от Володи, вдруг вспомнил ее странные слова о душах, кото­ рые живут среди людей и людям помогают. Вспомнил имя ее мужа, погиб­ шего в Подмосковье, и поразился внезапной догадке — его душа, видимо, уже не сопутствовала этой женщине, не крепила ее в многочисленных, тяжких трудах... «Вернулись фронтовики, теперь вам полегче?» — спро­ сил Куликов. «А кто вернулся?— горестно взмахнула она поредевши­ ми бровями.— Безрукие да безногие. И этих — два с половиной челове­ ка... Другое дело — довоенные хлопчики в силу входят. Вот на них-то и вся надежда». Она уходила вдоль улицы, сутулясь по-мужски широкой спиной в ватной фуфайке с оторванным хлястиком, и уже по одному этому хлястику он понял, как смертельно устала Дарья Семеновна. Она крепилась, тянула жилы из себя и колхозников, пока шла война, в на­ дежде передохнуть и вновь стать обыкновенной бабой, слезливой, бес­ помощной, в туфлях и нарядном жакете, сразу за порогом войны. Но война давно кончилась, а она вынуждена была так и остаться в роли колхозного мужика, силам и возможности которого нет избытка. А годы уходили, и теперь она уже хорошо понимала, что в счастливую женскую долю ей дорога заказана. А поняв это — тут же состарилась и потеряла ту родственную душу, которая так верно и долго поддерживала ее... Спустя годы, Викентий Изотович убедился, сколь трагична была жен­ ская судьба этого поколения — редко кто из них до пенсионного возра­ ста дотягивал. Они, эти прекрасные женщины довоенной поры, все вынесли, выстояли, умудрились детей поднять, к делу определить, и вслед за своими мужьями, геройски павшими на ратном поле, тихо и незаметно ушли, так и не осмелившись ничего себе взамен погубленной молодости попросить. Не знали они модных одежд, кирзовые да резино­ вые сапоги так и не успели сменить на туфли, доставшиеся уже их доче­ рям, и немного до наград не дожили... И уходила от него Дарья Семенов­ на по узкой деревенской улочке, горбясь от забот, устало передвигая ноги, и уходила теперь уже навсегда. А он, высокий, все еще стройный, довольно окрепший за два мирных года, стоял, с болью и жалостью смотрел ей вслед и, тогда еще не понимая почему, не до конца сознавая трагизм ее судьбы, готов был броситься за нею, чтобы просить у нее за что-то прощения... — А вот и супчик, Викентий Изотович,— вошла с тарелкой Евфи­ мия,— кушайте на здоровье, пока горячий. — Послушай, Евфимия, в каком году умерла Дарья Семеновна? — хмуря седые брови, спросил Куликов. — Это какая, председательша наша, что ли? — удивленно взглянула на него Евфимия. — Ну да,— нетерпеливо сморщился Викентий Изотович. — Давно уже,— Евфимия подвинула ближе к нему тарелку с супом, сбоку, на салфетку, положила глубокую серебряную ложку.— Кажется, в шестьдесят пятом. — Дети у нее были? — А как же — трое: две девочки и мальчик. Да вы кушайте, Викен­ тий Изотович, простынет суп-то... Девочки, значит, разлетелись кто куда. Одна, кажется, в Ленинграде, музыку преподает. Вторая за офицером замужем и где теперь — не знаю... Вам хлеба принести? — А мальчик? — нетерпеливо спросил Куликов.— Мальчик ее где? — Давно уже не мальчик,— усмехнулась Евфимия.— Теперь он Иван Федорович Круглов, директор Камышенского племсовхоза, депутат Верховного Совета.