Сибирские огни, 1988, № 5

— Но мне и надо-то — минут десять. О самом важном спросить,— не отступал настырный Бортников. — Сережа, миленький, потом!— замахала на него Луиза. — Я не прощаюсь,— раздосадованно сказал Бортников, уходя из комнаты. Луиза поспешила за ним. — Деда, ты почему не спишь?— спросил Костик, перебираясь из кресла в его постель.— Они тебе не давали, да? — Кто тебе сказал?— удивился Викентий Изотович. — Бабушка Фима... Она мне велела к тебе пойти. — Смотри,— напугался Викентий Изотович,— бабе Лене об этом не говори, хорошо? — Хорошо. А это что за финак? — Осторожнее, Костик... Это кинжал. Видишь, на рукоятке орна­ мент... Его мне в Узбекистане подарили. — Еще при царе, что ли?— Костик лежал на спине и разглядывал кинжал. — Да нет... Уже после него. — А ты мне его подаришь? — Возможно... Но только не сейчас, Костенька. — Почему? — Ты еще маленький. — Мне уже девять лет. Скоро десятый пойдет. — Вот еще немного подрастешь,— Викентий Изотович потянулся, чтобы потрепать мальчишку по темно-русым волосам, однако Костик ловко увернулся и обиженно ответил: — Ага, ты потом забудешь или опять в больницу уедешь. Викентий Изотович озадаченно пожевал губами, не в силах сообра­ зить, что ответить на это. Наконец, тяжело справляясь со словами, сказал: — Я записку оставлю, чтобы его тебе отдали. — А записка потеряется,— недоверчиво протянул Костенька, внима­ тельно взглядывая на деда. — Не потеряется. — Ты ее тогда мне отдай,— сообразил внук.— Я ее у себя в столе запру. Отдашь? — Отдам... — Костик, миленький,— заглянула в комнату Евфимия,— ступай ко мне. — Зачем? — Тебе спать пора. — А я не хочу-у,— капризно протянул Костенька. — Как же — не хочешь?— растерялась Евфимия.— Дедушке надо спать, он устал сегодня. — Деда, ты устал? — Поздно уже,— ответил Викентий Изотович.— А тебе завтра с ут­ ра в школу. — Хорошо,— внук поднялся с постели, не без сожаления протянул кинжал деду.— Можно, я иногда буду играть твоим финаком? — Можно. — Это пока ты мне его совсем не отдашь, да?— уточнил вниматель­ ный Костик. — Костя!— поторопила Евфимия, стремительно пересекая комнату, — Ты что это такое говоришь? — А он мне сам так сказал. Правда ведь, деда? Ты еще записку обещал оставить? Когда Евфимия увела правнука и Викентий Изотович наконец-то остался один, он еще некоторое время без движения сидел на постели, обессиленный всем происшедшим. В комнате было душно, буквально нечем дышать от коньячного перегара и дыма. Всем телом наваливаясь на трость, Викентий Изотович поднялся и, шаркая ослабевшими ногами, 23