Сибирские огни, 1988, № 5

часов в окружении, он всегда помнил удивительное это прикосновение ее горячих губ. А у дома он и сам уже осмелел: взял ее за руку и легонько пожал. Руки она не отняла, а лишь нахмурила густые, широкие брови. И он, заметив это, поспешно выпустил ее руку и начал прощаться, забыв усло­ виться о новом свидании. Капа исподлобья удивленно взглянула на него (такой взгляд иногда бывает у Луизы), улыбнулась, и он хорошо запом­ нил, как стояла она на фоне серой громады дома, в белой матроске, и неожиданно улыбнулась, отчего у него сразу же так весело и хорошо стало на душе... Какой-то посторонний шум насторожил Викентия Изотовича, и он мгновенно потерял все, что ему так сладко грезилось. Не сразу поняв причину шума, он лишь одно почувствовал с полной определенностью, что теперь уже ночь. Потом до него донеслись неясные голоса из прихо­ жей, среди которых он в первую очередь выделил шипящий голос Евфи­ мии. И сразу же усомнился: ночь ли теперь? А в это время в соседней комнате, бывшей его спальне, тяжело, надсадно забили настенные часы; Викентий Изотович насчитал двенадцать ударов. Он не заметил, как распахнулась дверь и покачнулись тяжелые портьеры, потому что лежал с наклоном в правую сторону, к стене, и лишь по узкой, бледной полоске света, упавшей на потолок и шторы, догадался: кто-то вошел к нему. Столь поздний визит не мог не удивить Куликова, и он уже собирался повернуться на легкий шум шагов по скрипящему паркету, когда расслышал свистящий шепот внучки: — Дедунька! Ты меня простишь? — Что такое? — растерянно спросил Викентий Изотович.— Что случилось? — Ты ведь не спал, мой гроссфатер? Правда? — внучка, как и днем, села у него в ногах, и вскоре Куликов различил острый запах спиртного, перемешанный с дымом сигарет.— Я и Евфимии говорю, а она не верит. Прикажи ей, мой генерал, пусть убирается к черту! — Да что такое? — Куликов тяжело повернулся на спину.— С Ко­ стиком что-нибудь? И включи, наконец, свет... — Значит, ты не против? — Луиза в восторге хлопнула в ладоши.— Умница, какая же ты умница у меня. Викентий Изотович сам потянулся к лампе и щелкнул выключателем. Луиза, в длинном вечернем платье, постукивая каблучками, уже шла к двери. — Дамы и господа! — громко сказала она, отшвыривая на стороны портьеры.— Прошу вас, проходите... А ты, моя милая кикимора, отправ­ ляйся спать и не суй свой нос в наши семейные дела. Понятно? — Но Луиза,— начала было возражать Евфимия, однако Луиза, крепко прихватив ее плечо пальцами, твердо сказала: — Ступай, дорогу­ ша, к Костику... Вошло человек пять — женщин и мужчин. Кажется, все были сму­ щены, но тут вернулась Луиза и весело представила: — Мой гроссфатер, генерал-майор в отставке. Мои друзья! Прощу любить и жаловать. Да, потерпите минутку — сейчас организуем стол Куликов, кажется, все еще ничего не понимал. Он беспомощно огля дывался на двери, но помощь в лице Евфимии на этот раз не приходила Минут через пять Луиза вкатила столик на упругих каучуковых ко лесиках, небрежно уставленный закусками и бутылками. Гости разобра ли высокие стаканы, которые Луиза предварительно наполнила из раз ных бутылок, бросив в них по квадратному кусочку льда и дольке апельсина. — Взяли, друзья! Выпили!— командовала внучка,— Выпили, выпи­ ли! За здоровье моего бесценного деда! — Луиза, я больше не могу,— пожаловалась какая-то дамочка, фи­ гурой очень смахивающая на внучку.— Я пропущу, хорошо? — Никаких!— отрезала внучка.— Здоровье генерала!