Сибирские огни, 1988, № 5

— А чего он натворил? — вроде как не понял Сыромятин. — Того... Они лесу двести пятьдесят тысяч кубометров вывезли, а триста тысяч — на верхних складах и лесосеках оставили. Сколько молодого подроста потоптали — страшно смотреть даже. — Так ведь лес рубят — щепки летят,— усмехнулся Ефим Петрович. — О господи,— притворно возмутилась Степанида Ильинична,— опять вы за свое. Вам и поговорить больше не о чем? — Так, вишь, папе все колхозные порядки не нравятся. А наш кол­ хоз, между прочим, начал прибыли давать... — А леспромхоз их чуть ли не со дня основания дает,— не сдавался Сыромятин.— И платят за нашу деловую древесину, между прочим, золотом. — То-то его у тебя, золота, на обручальное кольцо не хватило,— улыбнулась Степанида Ильинична. — Да мне оно, кольцо это... Вон ноне, все окольцованные, а много они живут? Сегодня сошлись, завтра — разошлись. А я, слава богу, золотую свадьбу с тобою справил... И вдруг, неожиданно, заговорил Сыромятин совсем о другом: — Кормами-то вы запаслись? Или в поле еще, ваши корма-то? — И в поле есть, и на сеновале не пусто,— с гордостью ответила Ни­ на Ефимовна, прихлебывая из небольшой фарфоровой кружки горячий чай... Когда дочка ушла доить корову, поднялся и Ефим Петрович: пора было ставить дневное варево. — Тебя на диван проводить или здесь посидишь еще? — спросил он супругу. — Ступай. Меня Нина проводит. — Ну, тогда добре. С этими словами уже одетый и обутый Ефим Петрович распахнул дверь. И вот когда он толкал ее от себя, приналегая правым плечом, острая, мгновенная боль прострелила правую сторону груди и осела под лопаткой. Да так она там окопалась, эта боль, что невозможно было рукой пошевелить, с места подвинуться. Первое, чего панически перепу­ гался Сыромятин,— паралич. О нем он думал всегда, так как при обез­ ножившей жене хуже наказания нельзя было придумать. Тут уже сразу продавай скотину, дом и садись дочке на шею. Но нет, вот он вышагнул левой ногой и пусть не без труда, но подтянул правую. — Петрович, что это с тобою? — обеспокоенно спросила за спиною Степанида Ильинична. — Да так, ничего,— как мог, спокойно ответил он.— Стрельнуло чегой-то под лопатку. — Прилег бы, отдохнул. — Расхожусь, небось,— он прикрыл дверь за собою и привалился к ней. Боль под лопаткой стояла, не давая вздохнуть, и Ефим Петрович, напрасно протомившись ожиданием, осторожно, шаг по шагу, побрел к летней кухоньке. «Зря, видать, чугун-то я ворочкаю,— запоздало подумал он,— отво- рочкался». В избушке Ефим Петрович присел у окна, вжимаясь правым боком в косяк: так было полегче. Прошло пять, десять минут, прошло и полча­ са, а боль не отпускала. Пока еще тихо, но уже похрюкивали оба Васьки, промычала Зорька, и Сыромятин, пересиливая себя, поднялся с лавки. Сходил к поленнице и в левой руке, по одному полену, наносил дров. Потом, прижав коробок коленом, чиркнул по нему спичкой, которая была опять же в левой руке. И всю остальную работу он в этот раз проделал левой рукой. А когда в печурке загудело пламя и можно было присесть и закурить, Ефим Петрович впервые всерьез раздумался о случившейся беде. Нельзя сказать, чтобы он ожидал этакой напасти, а вот предпола­ гать давно предполагал. Обещал ему это и госпитальный хирург, 14