Сибирские огни, 1988, № 5

ставленных проблем и тонизирует воздейст­ вие романа на мысль и чувство читателей. Почему же порядочные талантливые уче­ ные, всецело устремленные к истине, к дей­ ствительному познанию закономерностей жизни, оказывались бесправными и безза­ щитными? Почему могли процветать, благо­ денствовать, такие, как «народный акаде­ мик» Рядно, в котором, по справедливому мнению Г. Мурикова, замечается сам Лы­ сенко, хотя автор формально и отделил их друг от друга? Конечно, дело тут не только в железной хватке таких лженародных ака­ демиков и умении гипнотизировать выше­ стоящих руководителей. Г. Муриков в ста­ тье «Дело, которому служишь» («Литера­ турная Россия», 1987, 17 апреля) видит в невежестве ту питательную среду, где обиль­ но произрастают подобные «цветы зла». Г. Муриков объясняет возникшее зло, кото­ рое приобрело черты нелепости, духовной узостью, нравственной слепотой, неуваже­ нием к прошлому, к истории, к деяниям предков, циничным глумлением над па­ мятью минувшего. Согласимся с этими суж ­ дениями, но отметим, что они требуют уточ­ нений и конкретизации. Сам В. Дудинцев на вопрос, почему все же побеждает Рядно, ответил: «Во-первых, победа Рядно и вооб­ ще победы людей зла над людьми добра — частные победы, и объясняются они корен­ ными свойствами зла и добра. Первые поль­ зуются в борьбе приемами и средствами, за­ прещенными среди вторых и хотя бы фор­ мально отрицаемыми общественным мнени­ ем. Вторые же ограничивают себя различны­ ми нравственными нормами» («Цветы исти­ ны и надежды». Писатель Владимир Дудин­ цев — о своем романе и современниках. — «Правда», 1987, 10 мая). Это объяснение верно раскрывает одну из причин временно­ го торжества зла, но недостаточно характе­ ризует своеобразие изображаемого в романе времени. Нельзя считать лысенковщину в науке чистой случайностью, не свя­ занной с предшествующей историей в развитии нашего общества, и в какой- то мере с такими страницами в ней, как репрессии тридцатых годов и, возмож ­ но, с тем административно-волюнтаристским методом проведения коллективизации, кото­ рая была исторически необходима, но кото­ рую провели в нашей стране неоправданно поспешно, отнюдь не по-ленински, что до сих пор отрицательно, самым чувствитель­ ным образом сказывается на обеспеченности нашего населения сельскохозяйственными продуктами. В возникновении лысенковщины сыграли свою роль конкретные исторические обстоя­ тельства, в том числе, осмелюсь сказать, и сами революционные, в целом бесспорно по­ ложительные, поистине великие, имеющие мировое значение преобразования, проис- щедшие в нашей стране после Октябрьской революции. В каждую историческую эпоху в каждом значите.чьном общественном явле­ нии есть то, что служит прогрессу и добру, но вместе с тем в нем — в потенции — есть и такое, что может творить в соответствую ­ щих условиях зло. В годы революции рущи- лись старые юридические и нравственные за­ коны, а чтобы сформировались, окончатель­ но определились и закрепились новые в об ­ щественном сознании и законодательстве, — для этого было необходимо много времени. В эпоху ожесточенной классовой борьбы вольно или невольно умалялось значение общечеловеческих нравственных ценностей, вполне закономерным представлялось отре­ чение от своего «я» во имя коллективных интересов, во имя служения революции и несущественным — недостаточная защи-' щенность свободы и достоинства личности. Затем в силу некоторых исторических обстоятельств были выведены из-под крити­ ки ряд серьезных общественных явлений, отрицательно сказывавшихся на социальном и нравственном состоянии советских людей Нарушение законности, принципов социа­ листической демократии, репрессии против честных людей— все это развязало руки невеждам, карьеристам, приспособленцам, которые широко использовали демагогию, жонглирование актуальными политическими лозунгами, мимикрию (зло маскировать под д обр о), по сути дела то, что в «Русском лесе» Л. Леонова названо миметизмом, в новых исторических условиях, если исходить из объективных результатов деятельности, а не из благих намерений сторонников Лы­ сенко, этот миметизм, это политическое притворство искусно пускалось в ход не только для того, чтобы шельмовать чест­ ных ученых и заполучить власть и блага, но и подрывать наше народное хозяйство и дискредитировать советский обществен­ ный ^:трой. В те годы, когда с особенной силой проявлялись последствия культа лич­ ности, противники таких лжеученых, как Лысенко, считающие, что наука должна развиваться свободно, без ограничений и указаний свыше, расценивались как люди, выступающие против самого Сталина — и в этих обстоятельствах заключается одна из важнейших основ трагической доли многих ученых. В романе Дудин- цева проблема герой и обстоятельства перерастает в проблему герой и общество, герой и эпоха, а в конечном счете — герой и история. В то время и хорошие в общем люди под­ час под воздействием «сверхугрозы», пре­ восходящей их силы, когда их судьбы ока­ зывались во власти враждебного природе «многословного безумия», когда стремле­ ние безнравственных душ к славе и почес­ тям не получали должного отпора, когда не было «сил и средств излечить все эти го­ ловы, любящие чужую бессмысленную ги­ бель»,— в таких условиях даже «хороший человек, и тот может дрогнуть», изменить самому себе, своим убеждениям. Однако, по мысли одного из героев рома­ на, «это уже будет не трусость, а катастро­ фа», но это не изменит нравственное лицо хорошего человека, который «останется тем, кем он был до своей погибели. И будет ис­ кать искупления...» Академик Посошков под воздействием подобной сверхугрозы не раз каялся в своих «грехах», отрекался от «заблуждений», «на августовской сессии прямо-таки кричал с трибуны», обещая «поддерживать авторитет академика Лы­ сенко». Но в конце концов то честное, принципиальное, что было заложено в нем, заставило его свернуть на истинно челове­ ческую дорогу и публично выступить про­ тив Рядно, в своем предсмертном письме он предрекал: «Я сделал дело. За него мне еще скажут спасибо. Думаю, что с этого дела начнет рушится и плотина, которой