Сибирские огни, 1988, № 5

— А то, что эта профессия воспитывает в человеке два важнейших качества; ак­ куратность плюс педантичность. Говоря это, она перевернула фотогра­ фию, и он увидел на обратной стороне столбики фамилий. По рядам. Бовин здесь не фигурировал. — Евдокия Михайловна, а из 10-го «Б» кого-нибудь помните? Из парней? — Опять со мной в прятки играешь? Го­ вори прямо, кто интересует? — Кремке... — А, из немцев, помню. Но он наш не­ мец был, советский, на него не греши. Вы­ сокий такой, ладный, ему многие из дев­ чонок глазки строили. Кто о нем мог бы рассказать, так это Анохин, Саша Анохин — они были друзьями... Все сходилось на Анохине. И на Кремке. Как она сказала — высокий был? Что зна­ чит — высокий, низкий? Лучше бы с чем-то сопоставить. Если так: — Евдокия Михайловна, вот вы сказали про Кремке: высокий был. Посмотрите, пожалуйста, на меня, постарайтесь вспом­ нить; выше был, чем я? У меня, как види­ те, средний рост. Она отошла в угол комнаты, оглядела его, махнула рукой: — Хоть везде и пишут про нынешнюю молодежь — акселераты, дескать, и все такое, а... В общем, ты. Юра, против него мелковат. Не обижайся только. Не оби­ делся? Нет, не обиделся — расстроился: у се­ годняшнего Бовина рост был именно сред­ ний. Впрочем, учительница могла идеали­ зировать тогдашнего Кремке, девушки обычно мечтают о высоких, а мечтам свой­ ственно обретать в воспоминаниях конту­ ры реальности. Так что нечего раньше вре­ мени ставить на этой версии крест, надо ждать возвращения Анохина. Впрочем, допустимо ли раньше времени ставить крест и на утверждении Бовина насчет 10-го «А»? Тот факт, что его фа­ милию не смогли припомнить ни Евдокия Михайловна, ни Цыбины, еще ни о чем не говорит: слишком много минуло лет. И что на групповой фотографии не запечат­ лен, тоже еще не доказательство: мог в тот день приболеть, куда-то отлучиться... Да мало ли что. Значит, что же? Значит, надо продолжить опрос тех из выпускников, кто находится в Орле. Продолжить опрос, не пропустив ни одного адреса. И надо в течение дня выбрать время, позвонить Шулякову, по­ просить, чтобы послали официальные за­ просы в Москву, в Алма-Ату, в Харьков — соклассницам, которых назвала Евдокия Михайловна, выпускникам, упоминаемым в списке майора Скочемеса. Продиктовать адреса, попросить сделать запросы. И не в течение дня позвонить, а прямо сейчас, не откладывая. Поехать к полковнику Гераси­ мову и от него позвонить. Тем более что если тут, в Орле, день еще только-только начинает набирать обороты, дома время уже к обеду. Закон подлости продолжал действовать; полковника на месте не оказалось. Не ос­ тавалось ничего другого, как обратиться к дежурному, объяснив, для какой цепи не­ обходима служебная линия связи. Так и сделал, и уже через десяток минут услыхал в трубке знакомый голос, только не Шулякова, а Голикова (Шуляков, ка« сообщил Владимир Константинович, в ко­ мандировке). Обрадовавшись хорошей слы­ шимости и не зная, как долго она будет сохраняться, прежде всего поспешил про­ диктовать Голикову адреса тех, кому сле­ довало послать запросы. Потом стал рас­ сказывать о результатах первых опросов, о групповой фотографии, а под конец, ста­ раясь сохранить сдержанность, выложил главное: — Я тут начал разрабатывать одну вер­ сию... — Версию?— переспросил Голиков. — Понимаете, Владимир Константинович, у них тут, в этой школе, был еще один вы­ пуск в 41-м, из параллельного 10-го «Б», так там... Короче, через два дня кое-что прояснится, а то по телефону всего не рас­ скажешь. — Ю-юрий Петрович,— мягко, нараспев, со своей обычной деликатностью прогово­ рил Голиков,— у вас, как я понимаю, на­ чинает складываться убеждение, что наш знакомый — не совсем тот человек, за ко­ го себя выдает?.. И прервался, не то ожидая от Овсянни­ кова подтверждения, не то подыскивая слова, которые донесли бы наиболее полно мысль, в то же время не обидев собесед­ ника. И Овсянникову вдруг зримо пред­ ставилось, как сидит сейчас у телефона за три тысячи километров отсюда этот 45-лет­ ний, всегда собранный человек и как на­ ползает на его смуглое, красивое лицо, не­ отвратимо наползает тень озабоченности: как бы этот Овсянников не вообразил себя в роли Шерлока Холмса и не позабыл о поставленной перед ним задаче... — Но я что думаю,— продолжал между тем Голиков,— может, нам сейчас не спе­ шить с версиями? У нас же пока этап ис­ следования, идет накопление фактов, здесь, мне кажется, версии преждевременны. Вот когда перейдем от исследования к рассле­ дованию, на той стадии допустимо будет строить версии. — Наверное, я не так выразился. Точнее, не совсем так. Не версия это, конечно, просто дополнительная линия исследова­ ния. Он хотел еще добавить, что полковнику нет оснований беспокоиться, старший лей­ тенант Овсянников не витает в облаках, по­ нимает, что и зачем, к основной линии вни­ мания не ослабит, но тут Голиков сказал с неожиданно теплыми нотками в голосе: — А теперь, Юрий Петрович, хочу вас поздравить... — Что, обнаружилась какая-то новая за­ цепка? — не дослушав, вырвался вперед Овсянников. Голиков рассмеялся, спросил: — Вы что же, кроме запросов, ответов, версий, зацепок, ни о чем другом уже и думать не в состоянии? Домой-то выбрали время позвонить? Овсянников, увы, не удосужился еще поговорить с женой, ему стало неловко, что дождался такого напоминания. — Галина не обидится,— попытался от­ шутиться,— она у меня, как это по-модно- му, из экстрасенсов, ей и на таком рассто­ янии ведомо, что муж здесь не прохлаж­ дается... Но я вас перебил, простите!