Сибирские огни, 1988, № 5

от него окопной ни разу не услышали, ни о ком из однополчан не вспоминал никог­ да, не рассказывал, в каких боях довелось участвовать. Да и в круг-то чуть ли не силком затаски­ вать приходилось. И не то, чтобы людей чурался, такого как раз не отмечалось, а именно этих фронтовых посиделок почему- то избегал. А тут пришел к ним на одну такую встре­ чу корреспондент из газеты, молодой сов­ сем парнишонка, послушал солдатские были й небылицы, а после принялся выспраши­ вать подробности жизни на передовой. И так получилось — ненароком получилось, без умысла, — что первым, на кого низ- вергнулось любопытство корреспондента, оказался Бовин. Тот попытался было отде­ латься общими фразами, но парнишонка попался настырнющий, дотошничать стал, прояснять детали, и Бовин вдруг смешался, по-странному смешался, словно бы никогда не знал или успел начисто забыть самые обиходные приметы нехитрого окопного быта. В один ряд с этими странностями, по особому их высветив, встроился и недавний эпизод с орденом Отечественной войны. Началось со Стенда ветеранов — решено было поместить на Стенд фотопортреты участников войны, сопроводив каждый крат­ кой биографической справкой и списком наград. При этом всех предупредили, что­ бы сфотографировались с полной выклад­ кой орденов и медалей. Когда представил свой снимок Бовин, по­ неволе бросилось в глаза, что среди наград на его пиджаке отсутствовал орден Отече­ ственной войны, хотя в списке значился. И в анкете, имевшейся в отделе кадров ин­ ститута, тоже упоминался. — Сам понимаешь, Константиныч, это не могло не вызвать кривотолков. Наши сразу насели на меня: для чего мы тебя, Мень­ шов, председателем Совета ветеранов выб­ рали? Давай, наводи следствие... В продолжение всего разговора Голиков, шагая, лишь молча кивал время от времени, «ивал, давая знать собеседнику, что слуша­ ет и вникает в суть. Теперь приостановился, упрекнул: — Что же вы, Борис Николаевич, самого простого не сделали: прежде-то всего по­ чему бы у него самого не спросить? — Это за кого же ты нас держишь? Ко­ нечно, мы в КГБ не работали, но... — Прошу извинить. И что же он? — Уронил, говорит, орден на каменный пол, эмаль покололась, отлетела... — Орден и без эмали — орден. — Именно так мы ему и сказали, ну, а он толкует, дескать, вид стал настолько не­ казистый, что испортил бы общую картину... — Наивно, конечно, но логика своя есть, — Голиков достал блокнот, шариковый ка­ рандаш.— Дайте мне ваш телефон, Борис Николаевич. — Телефон я тебе дам, это обязательно, только вот доскажу.„ Собственно, на досказ можно бы время и не тратить, ничего существенного, как тут же понял Голиков, в добавке не содержа­ лось, однако он сделал над собой усилие и терпеливо выслушал собеседника. Из сбивчивых сетований Меньшова про­ яснилось, что снимки для Стенда ветеранов решено было сделать в цвете, Бовин же представил черно-белую фотографию. Это действительно испортило бы «общую кар- тинуьь, однако пересняться он категорически отказался. Объяснил отказ так: в ателье, которое по соседству с его домом, цветных фотографий не делают, а куда-то ехать у него нет времени. Да, Голикову пришлось сделать над собой усилие, чтобы выслушать все это, но после он похвалил себя за терпение: именно на базе этой добавки к основному рассказу Меньшова и родился план операции, кото­ рая послужила толчком для всего после­ дующего расследования. ТЕНЬ НА ОРДЕНЕ Дом был старой постройки, дохрущев­ ской еще, с квартирами, которые с чьей-то легкой руки стали называть у нас полнога­ баритными. Овсянников именовал их по- своему: профессорскими. Входные двери здесь были двустворча­ тые и раза в полтора выше и шире, чем в малометражках, а бовинская дверь оказа­ лась еще и с дерматиновой (поверх проло­ женного прежде войлока) обивкой; при та­ ких размерах это придавало ей особую, именно профессорскую солидность, под стать облику самого хозяина — упитанно­ го, с большой головой, с массивным, уве­ ренным лицом. Поднимаясь сейчас вслед за ним на пло­ щадку третьего этажа, Овсянников глядел на широкую и тоже уверенную спину, об­ тянутую дорогим драпом, и думал о том, насколько зыбка граница, отделяющая бдительность от подозрительности. От по­ дозрительности, чреватой разрушением здоровья коллектива, в котором ей позво­ лят прорасти. Сегодня утром, когда полковник Голиков и подполковник Шуляков ставили перед ним задачу, Голиков так и сказал: — Наша обязанность, Юрий Петрович, оградить человека, который достоин вся­ ческого уважения, от необоснованных по­ дозрений, восстановить в коллективе кли­ мат доверия. Нет, конечно, Овсянников принял участие в этом походе на квартиру к Бовиным от­ нюдь не в своей собственной роли сотруд­ ника органов государственной безопасно­ сти, не в погонах старшего лейтенанта — нет, он был объявлен Бовину как фото­ граф. Как специалист цветного фотопортре­ та. Сначала, правда, возможность прямого участия в этой операции чекиста вызывала сомнение, обсуждался вариант с привлече­ нием настоящего фотографа, но потом от такого намерения отказались, сознавая, что его роль свелась бы к простой констатации факта: наличествует в доме орден Отече­ ственной войны или его нет? Между тем тут важны нюансы в поведении и самого Бови­ на и домашних, важно зафиксировать и дол­ жным образом оценить каждый из момен­ тов действия. И сориентироваться соответ­ ственно обстоятельствам, подстроиться под них. И еще: не выпустить из-под контроля реакцию импульсивного Меньшова.