Сибирские огни, 1988, № 4

жал стартер, простуженно закашлял двига­ тель. — Как же он поедет?— спросила я.— Налетит на дотошного инспектора. — Он рядом живет. — «Газик» его собственный? — Ну, где там. Учрежденческий. Шараш- кина контора. Мы опять сели за стол. Тобольский налил себе водки, я отказалась. Мы опять заку­ рили. Я повернулась к печке, приоткрыла дверку, тяга была хорошая, дрова занялись быстро и дружно. Я подвинулась с табуреткой к огню. Делать мне здесь, в общем-то, уже было нечего. Но уйти так вот сразу, конечно, я тоже не могла. Тобольский покуривал молча. Пригляды­ вался. Видимо, в отношении меня он не пришел к определенному мнению, и сейчас пытался сообразить, что же я такое и с ка­ кого бока ко мне подступиться. В отличие от Брагина он не хотел быть хамом. — Любопытно все-таки,— отправился он в разведку.— Молодая интересная женщи­ на пришла домой к одинокому мужчине. Они сидят рядышком, мирно беседуют и поглядывают на огонь. Но когда замолка­ ют, о чем-то думают. Хотелось бы знать, о чем думает женщина? Я взяла кочергу и поправила дрова. — По правде сказать, эта женщина сей­ час ни о чем таком не думает. Вообще, ни о чем не думает. Похоже, как ее пра-пра- пра-родственница, которая сотню тысяч лет тому назад вот так ж е сидела возле кост­ ра. Стихов она не знала, строки «бьется в тесной печурке огонь...» еще не были написаны, и если она ничего не делала в эту минуту, то просто и бездумно сидела и смотрела на огонь. Вот так же и я, просто сижу и смотрю.— Я стряхнула пепел сига­ реты в топку,— А вот о чем думает этот самый одинокий мужчина? Было проще передать тему своему собе­ седнику, что я и сделала. Тобольский раз­ вернул табуретку, ьюдвинулся поближе к печке. И ко мне. — Одинокий мужчина сейчас думает о сидящей рядом с ним женщине. Она при­ влекательна, смотреть на нее ему интерес­ нее, чем на огонь. Она появилась в его доме, как блоковская незнакомка, но она вполне материальна, и он может испыты­ вать к ней... скажем, чувственное любопыт­ ство. Он хотел бы быть откровенным, и любви, в классическом понимании этого слова, он не испытывает; он не путает же­ лание с любовью. Он размышляет, как ему вести себя, чтобы не оказаться ни нахаль­ ным, но и не банальным. Если Брагину водка, что называется — развязала руки, то Тобольскому — язык. Но голос у него был приятный, и слушать его было можно... а мне так хотелось спро­ сить, знакомо ли ему имя Зои Конюховой?.. — Совсем неплохое начало,— сказала я. — Продолжайте. — Вы слов не боитесь? — Разумеется, не боюсь. Тобольский протянул руку мимо моего плеча и тоже сбросил пепел сигареты в печку. — Я не скажу нового, все было сказано, и не раз, и все же думаю, в словах можно найти больше разнообразия и более зани- метельно изложить, тот отно- приходят так называемые инти шения мужчины и женщины, от того, с каким настроением они наели сь. Мать-природа свела эти отношения к проо тому физиологическому жесту, к тарному контакту двух эпидерм, и не более того. Так все и было в отмеченные вами пра-пра-прошлые времена. Ощуще этого элементарного контакта тоже элементарные, и развивающемуся ч - ческому сознанию они давно наску - ' но та ж е мать-природа постаралась о тить их далеко не элементарным чувством, которое во всем мире называется ю- бовью. И все было бы хорошо, но любовь — в большинстве случаев — оказалась чув­ ством непрочным, скоропроходящим, тогда как то самое физическое желание фаЬри- куется в человеческом сознании, можно сказать, всю жизнь. И вот, мужчина, как носитель активного начала, и принялся изобретать всяческие приправы к этому элементарному контакту. Он призвал на помощь фантазию, как-никак — гомо са- пиенс. В Древней Индии, например, искус­ ство этих самых отношений ввели в особый культ... — Знаю,— сказала я.— «Кама сутра». — Вот как? Вы читали? — Конечно. Чему вы удивляетесь, вы же читали? — Да, на самом деле,— согласился То­ больский,— чему я удивляюсь? Но этого искусства оказалось недостаточно. Отыска­ лись новые наполнители: извращения, нар­ котики, малолетние девочки, порнография... — Насилие,— негромко подсказала я. Что там ни говори — это была рискова1Н- ная подсказка, мне некогда было раздумы­ вать, я бросила ее, что называется, под ко­ леса монолога Тобольского обыденным то­ ном, без провокационного умысла. Мне показалось, что Тобольский запнул­ ся, пауза у него получилась чуть более длинной... А может, мне это только показа­ лось, так как я не смотрела на него, я взя­ ла кочергу и поправила дрова, хотя они и так горели хорошо. — И насилие,— согласился Тобольский.— Словом, пошли в ход всяческие и прими­ тивные, и более изощренные средства и приемы. Конечно, они осуждаются и с по­ зиций элементарной этики и морали, да и уголовного кодекса, конечно. Но, тем не менее, они существуют с давних времен, и я не уверен, что человечество найдет способы от них избавиться. — Это уже по Фрейду,— сказала я. — А разве Фрейд не прав? — Ну кто я такая, чтобы критиковать Фрейда. Хотя, мне кажется, он слишком категорично обвинил решительно все чело­ вечество в том, что оно' навсегда и всерьез заблудилось среди своих сексуальных страстей. — А вы думаете иначе? — Я думаю, что вами помянутая мать- природа в дополнение ко всему дала че­ ловеку разум и рассудок, чтобы он не стал полным рабом своих неутоленных желаний. Может быть, я слишком упрощенно пони, маю Фрейда. Но, думаю, и вам не хочется, чтобы ваш интеллект возглавляли потенции петуха или, скажем, комнатной мухи.