Сибирские огни, 1988, № 4

угробила пока не устроилась нормально! А теперь опять по общагам мотаться? Уволь! — Так зачем же связалась со мной? Дура, вот и связалась! — выкрикивает Ирина. И, спохватившись, закрывает рот ладонью. — Значит, в любовники я тебе гожусь, а в мужья нет? Она не отвечает, глядя на меня с испугом. — Так выходит? Ирина плачет. Плачет, уткнувшись в ладони, лишь плечи подраги- взют. Перестань, пожалуйста, Ира... Ну прости! Уйди!— она отталкивает мою руку и выхватывает из кармана ьщаток. Лицо ее становится некрасивым, с ресниц потекла тушь.— Уиди, Игорь, прошу тебя! И... и не приходи ко мне... Никогда больше... Ни-ког-да! Уйду, что ж. Мне это ничего не стоит. И ухожу. Пусть все тут хоть заплачутся. Хоть в голос заревутся. Пусть хоть синим пламенем все пылает... В своем кабинете выдергиваю ящики стола и распихиваю по карма­ нам висящего на спинке стула пиджака пару тонких стихотворных сборников, завалявшийся с весны берет, солнцезащитные очки... Нище му собраться — только подпоясаться. Что еще? Ах да, извините, Алек сандр Сергеевич, придется вас с Натали свернуть и тоже в карман Остальной бумажный хлам — в корзину. Все, Ирина Викторовна, я ухо жу. Прощай. Все прощайте. Ухожу в бездомные барбосы. На волю И черт с ними, с зимними холодами, не пропадем! Осталось зайти к Толику, к Азе. С машинисткой попрощаться, с Мальком, пожелать ему новой квартиры и сказать, что долг перешлю. А потом на почту и заказать разговор с Поронайском, потолковать с дружком насчет трудоустройства. На Сахалине всегда рабочая сила нужна, хотя бы на рыбопромысле. Сколько же там сейчас времени? А сколько у нас? — Который час? — спрашиваю у кстати подвернувшегося Славика. Новоявленный фотокорреспондент входит в кабинет, держа в отто­ пыренных руках мокрые отпечатки.— Эй, ты что такой кислый? Хлопец-то чуть не плачет! Я забываю про время и заглядываю ему в глаза, влажно блестящие за очками. — Что стряслось? — Вот... сделал контрольки... Опять не в резкости... Я, наверно, совсем бездарный, или зрение подводит! Зря я сюда к вам... — Покажи. Славик раскладывает свою продукцию на газетной подшивке. Да, не удались портретики... Такое впечатление, что разглядываешь их через полиэтиленовую пленку. — Увеличитель сфокусируй! — Пробовал...— говорит Славик.— Пленка запорота... — Дай-ка свой фотоаппарат... Славик достает из стола ФЭД в облезлом футляре. И сам аппарат обшарпанный, и тубус люфтует... — Отцовский,— бормочет Славик жалобно.— Хороший еще... — Выкинуть его пора! Или в музей отдай, коли память! — безжа­ лостно говорю я.— Потому и снимки не в резкости, что все поразболта- лось! Тут никакая юстировка не поможет! — Я понимаю, Игорь Дмитрич... — А раз понимаешь, то завтра же забери у Золотарева редакцион­ ный «Зенит» и всю оптику. И не забудь ключи от лаборатории тоже забрать! — Да пусть у него... Он обещал помогать, учить... — Славик, черт бы тебя побрал, такого Славика! Тут взрослая ра­ бота и требовать с тебя будут по-взрослому! Иди к Золотареву и не распускай сопли!