Сибирские огни, 1988, № 4

Половина второго — я слышу, поднимаясь по лестнице из фии в редакцию, как вечно перевыполняющие план часы в редактор приемной отхрустывают получасовой сигнал. Когда середина час , не бьют, а проворачивают внутри себя какие-то ржавые „„д . дающие страшный скрип — будто хворостина пополам перела ется. Значит, тащиться сейчас в столовую нет смысла — там оч р д наверняка аж до автобусной остановки. Надо как-то убить минут сорок, чтобы жаждущие хлебных шниц ^ лей рассосались, и я иду полистать подшивки газет, которые храните общественной приемной. Здесь обычно с девяти утра до часу дня дежурит по строго опред ленной и утвержденной графиком очереди личная гвардия шефа, его козырь на тот случай, если вышестоящие инстанции заинтересуются организационно-массовой работой нашего коллектива. Десятка^ полтора пенсионеров, как правило, бывших руководителей различных районных и городских организаций, меняются в этой комнате каждый день, прини­ мая редких посетителей, которых волнуют разбитые лампочки на улич­ ных столбах или протекающие водопроводные краны. Дежурные сурово сводят седые брови, грозя разобраться в беспорядках, и тут же бегут к редактору с донесением и за помощью. Впрочем, не все. Есть и отчаян­ ные головы среди стариков. Иной раз, даже если шеф не говорит им «Ату!», они устраивают рейды по торговым точкам, выясняя, почему в продаже нет манной крупы, каковая положена по ассортиментному ми­ нимуму, или почему в подсобке не подметен пол, как требуется по прави­ лам санитарии. Увы, у них не хватает смелости выяснить, почему уходит под прилавки фондовое мясо и масло, бывает, что их попросту не пуска­ ют в магазин или еще куда, и тогда они жалуются шефу. Редактор зво­ нит соответствующему руководителю и просит быть повнимательнее к общественникам. А его собеседник, в свою очередь, просит не выпускать стариков на улицу, чтобы не путались в ногах у работающих и выполня­ ющих государственный план людей, не отвлекали их по мелочам. Тем и кончается. Но шеф своих нештатных помощников любит, ориентирует их на посильные дела и даже вооружил их красными редакционными удо­ стоверениями. И то — скучно ветеранам в просторных благоустроенных квартирах, пусть уж не отрываются от живой жизни. А прожорливой газете никог­ да не лишни дополнительные строчки и наличный актив из числа чита­ телей. Сегодня в общественной приемной дежурит абсолютно лысый, но с плохо выбритыми щеками отставной директор районной заготконторы. Он приходит секунда в секунду к началу рабочего дня, снимает теле­ фонную трубку, подносит ее к уху и удовлетворенно говорит: «Гудить... тукаить... значить, работаить...» После этого заряжает ноздри нюха­ тельным табаком, но никогда не чихает. Посопит, посопит и раскрывает книгу сдачи-приема дежурств. Однажды я заглянул в нее и прочел: «9.00 часов утра. Я, Борисенко И. И., приступил к работе в 9.00 часов утра. Пол чистый, а в пепельнице окурок. Подшил газеты. Жалоб не было. 13.00 часов дня. Я, Борисенко И. И., кончил работу в 13.00 ча­ сов дня. К сему — подпись». Дежурный разговаривает с дедом Жоховым — заведующий общест­ венной приемной после летучки не ушел в свое одинокое жилище, а остался проконтролировать Борисенко и заодно повспоминать былое. Я ворошу на стеллаже пухлые, пыльные подшивки «Сельской жизни» и невольно наблюдаю за стариками. --- Не-е-е,— тянет Борисенко.— Вам, Григорий Фомич, не довелось хлебнуть. Вон в тридцать третьем после статьи «Головокружение от успехов» в коммуне имени героя Чапаева... — Где ж в тридцать третьем, ты опупел, Борисенко? — возмущенно перебивает дед Жохов. До пенсии он был начальником повыше своего и