Сибирские огни, 1988, № 4

Канунников в падй, под звездами, ночлег устроил. Жег костер. С рожна рыбешек ея. Спал. И во сие летал. А утром расхотел мурыжиться среди завалов возле рек — и двинул наискось по-за водораздел, где все-таки сосняк, не чертов чернотал. С утра все ничего, а к полдню заплутал. Пришлось ему залезть на дерево — дымок увидел вдалеке. Пошел на добрый знак и солнце на плече держал в пути, как мог, чтоб вновь не промахнуть. От напряженья взмок. От спешки ноги стер. Потяжелел рюкзак. Но вот он дым хватнул ноздрей — дымком и вышел в проплешину, на холм, «Ишь, лабаз... А помост с чего просел! Кто здесь палил костер!..» И вдруг нз-под помоста стон раздался... Что там! Мозг работал четко, хоть в груди стоял испуг. Он скинул с плеч рюкзак. И снова хрип расслышал. Шагнул на этот звук... Свежедолблёный гроб с помоста съехал вбок. Под этим жутким грузом, как их застал почти ловушечный прихлоп,— два сапога. И след; вот землю взрыли — юзом ходили, а теперь недвижны, даже гнусом обметаны... Вновь стон! Канунников схватил лежащего и сам, немея от натуги, настил подпер плечом. Рванул, что было сил, и — выволок... Старик. В крови лицо и руки. Без памяти, чуть жив. Едва ль не четверть фляги Канунников ему в сухие губы влип — старик подергался и мутный глаз открыл. «Коньяк — не спирт, а все ж на пользу бедолаге»,— Канунников его к леснике прислонил. Пообтоптал костер. Старик сказал: «Не тронь. Обычай. Пусть дымит. Подбрось еще в огонь зеленых веток... Там, покрай болота, конь — возьми с седла ружье... И стань в обратный след — иди, зови людей. Скажи, что я просил. Однако, полежу»... Канунников спросил: «Ты кто! Зачем тут гроб! Ты с кем сражался, дед! Ты здешний, нет!..» Старик лишь покивал в ответ, а на слова, видать, уж не хватило сил. Канунников дал круг, отыскивая след: старик бежал, носки сапог втыкая в землю,— так в ужасе бегут... Весь опыт следопыта Канунников напряг. Был рад, что не забыта наука прошлых лет. «Тут спотыкнулся дед. Поднялся. Поскакал резвей — сухие стебли, как гвозди, вбиты в след... А там что!» — и в просвет обшарпанных кустов, у края леса, вдруг увидел... тушу. Вновь врасплох его застал страх смерти — снова он, как вкопанный, стоял, прислушиваясь: где! где скрипнет чернотал! — и матерясь, что без винтовки — как без рук... Как в молодости, риск Канунникову дал толчок — он вновь вошел, как входят в смертный круг, в трагедию следов. И вот что прочитал: старик стреноживал. Передние две спутал, а заднюю петлёй лишь только прихватил. На лабаз отошел, тут... мишка и напал на лошадь. Задавил. По следу — тощ, беспал: след обреченного, — Канунников не путал. Но сколько — час иль миг! — шел к туше той, не знал.