Сибирские огни, 1988, № 4

щежитии сейчас живу... Вернусь, подыщу подходящую комнатенку... А сейчас куда же я тебя заберу?.. Ты только не сердись... — Ты... ты... ты что такое сейчас сказал? Тебе некуда меня взять. Томка отстранила меня, села и с искренним испугом и удивлением по­ смотрела в мои глаза.— Тебе некуда меня взять?.. Ты же не мог такое сказать! Не мог!.. Томка в отчаянье замотала головой, глаза ее до краев наполнились слезами, но она не плакала, она за несколько мгновений пережила горе, и оно уже было позади — о чем теперь плакать? — Я же, дурочка, совсем забыла, что ты всегда думаешь... Я пытался объяснить ей, что совсем не хотел обидеть ее, я хотел . как лучше. Ну, хорошо, раз так, то — конечно, уплывем вместе с перег- рузчиком, черт с ней, с квартирой, придумаем что-нибудь... Но Томка и слушать ничего не хотела. — Нет, Федя, не надо слов... Я пойду. Меня подруги потеряли... И она, наскоро приведя себя в порядок, ушла. И я не стал закры ­ вать за ней каюту на ключ. И если бы сейчас появился Дударь, я бы уже не стал ждать, пока он поднимется... «Что я наделал, что я наделал, что я наделал...» — испорченной пла­ стинкой кружилось в голове. Ни утром, ни днем не смог я разыскать Томку. Она словно исчезла с плавбазы. И спросить я ни у кого не решался, мне^ показалось, что девчата с презрением смотрят на меня, стараются обойти стороной. С утра несколько раз собирался идти мокрый снег, ветер тащил низкие тучи, к вечеру шторм набрал настоящую силу. Суда, подошед­ шие сдавать рыбу, начали колотить плавбазу в борт, так что уже^ника- кие кранцы не спасали. С плавбазы приказали всем судам отойти на безопасное расстояние. Палубная команда заметалась от одного кнехта к другому. С мостика покрикивали, торопили. Я вышел на верхнюю палубу и, хотя было темно, все же у одного из чугунных кнехтов узнал Дударя, он пытался сбросить с него петлю швартового троса. — Отдать кормовую! — неслось с мостика.— Кто там возится! Отдать!.. Но, похоже, у Дударя там что-то случилось: он в какой-то неестест­ венной позе скорчился возле кнехта. Видно, что-то то мертвой хваткой держало его там, не давало разогнуться. Я скатился по трапу на нижнюю палубу и, скользя сапогами по об­ леденевшему снегу, побежал к Дударю. С трудом притормозив в трех метрах около него, я, наконец, сообразил, в чем дело: Дударь сидел в капкане. Видимо, когда кормовой швартов был еще ослаблен, ему удалось сбросить несколько петель, но порывом шквального ветра судно стало относить, трос резко натянулся и захлестнул Дударю рукав телогрейки, да еще и полу прихватил. «Рубить трос!..» — я развернулся и побежал назад к трапу, к по­ жарному щиту. Когда я, задыхаясь, с выпученными глазами, вернулся с топором наотмашь. Дударь, вывернув шею, оскалился, словно хорек. Я несколь­ ко раз ударил топором по тросу, но топор только отскакивал со звоном — тогда я стал рубить стальной трос там, где он, уходя к траулеру, был прижат к клюзу. С каждым ударом стальные жилы его лопались, още­ ривались. Теперь и судно своей многотонной тяжестью помогало мне рвать роковую связку... Трос протяжно загудел и выстрелил на высо­ кой ноте... Острая боль обожгла мне лодыжку. Я сидел на палубе и с удивлением разглядывал сапог на левой ноге, у самой ступни голенище было странно изогнуто, словно бы вовсе пустое. Траулер, последний раз скрежетнув по борту плавбазы, отвалился в темноту.