Сибирские огни, 1988, № 4

я бывал у Олега в каюте, книг у него много, « плохих. Старенький, потрепанный томик Дени Дидр у I а “ к Ж ’ коТчноГнГмар“к ^ е н , но эту лоцию по и ск у с сг^ на сон грядущий — одно добро читать! Я, правда, в ней не все секу, а ; ^ е т Девчата, из пединститута, щефы наши, приезжали перед рейсом: лекции читали, концерт был. На прощание подарили всем по стопке книг, бантиком перевязанные. Ну, а тем, помоложе, тому ещ ищд ресок... Мне Дидро достался, и еще - про Толстого про Салтыкова- Щедрина. Отличные книги!.. Коку нашему. Леве, Гете попал А у нас тут, знаешь, за время рейса все от корки до^корки читают, даже если это инструкция к пылесосу. Так что Лева сейчас этого Ъ шпарит. Теперь, если у него что на камбузе подгорит, Р У- К “к а з ^ бы мой Аруг, Иоганн Вольфганг!» - и попер!.. Кликуху ему дали «Лева Фауст». Он со своей курносенькой переписывается... Не знаю уж, влияние ли Дени Дидро, но Олег любит порассуждать о силе искусства, причем сыплет цитатами так, словно у него не голова, а мусорный ящик, куда сваливают списанную литературу. Приходи, к Гиви рисунки смотреть. . То„ „ В Находке никто из вас на старом морвокзале не был... 1ам в совом зале огромная картина висит, как раз над окошками, где билеты продают. Какая, думаете, вещь?.. «Девятый вал» Айвазовского... Обло­ мок грот-мачты, обрывки парусов, и люди за эти обломки цепляются. Короче, кораблекрушение в натуральную величину... Я забежал как-то — смотрю, сидит напротив этой рекламы старушка на чемоданчике. Вид у нее скучный. «О ч е м , - с пр ашиваю ,- бабуля, сидишь мечтаешь?.. О чем думу думаешь?..» «Как же не думать?.. К сыну я, милок, собралась, он у меня в Северо-Курильске живет. Из-под самой аж Пензы строну­ лась, старая кочерга... Поездом-то еще ничего, хоть и с пересадкой бы­ ло — соседи хорошие попались... А сюда приехала и вот, сижу я здесь вторые сутки, милок, а как гляну на эту картину, так у меня, веришь ли, ноги отнимаются... Какой же это злодей велел здесь такую ужасть повесить?!» Стал я ее, конечно, успокаивать, про безопасность плава­ ния на морских пассажирских линиях толковать. Смотрю, развязывает носовой платочек... Я у нее деньги хвать, толпу растолкал, взял ей билет без очереди, чтобы не передумала... Пока Олег рассказывал, Гиви эту сценку мигом изобразил. Олег сходил к себе в каюту и принес Гиви томик «Японских пятистиший» танка. В книге были отличные нежнотабачного цвета репродукции со старой японской графики. Под влиянием этих танка наши отношения — и без того приятные приняли еще более утонченный оттенок японской ^вежливости. Мы стали обращаться друг к другу не иначе, как: «Дорогой Гиви-сан... позвольте, уважаемый Саша-сан... пошли бы вы, Федя-сан...» И даже пробовали сочинять в стиле японских танка: Трое юношей-братьев покидали родимый дом... «Но вернется только один...» — сказал злой дух. «Пусть вернется младший!* — сказал отец. «Пусть вернется любимый!» — сказала девушка. «Если я принесу себя в жертву, вернутся ли они все?» — Спросила мать у старого колдуна... В этом «пятистишии» оказалась лишняя строка, но мы все равно признали танка хорошей, а лишнюю строку отнесли на счет особенно­ стей русского перевода. За завтраком в кают-компании объявили, что вечером подойдем к «Промкооперации». Плавбаза стоит во льдах у островов Прибылова, принимает рыбу. «Кавказ» сразу же после встречи с ней уйдет на лов. Филотенитов к завтраку не появился, лежит в тоске и в горе на своей койке.