Сибирские огни, 1988, № 4

— Эх, море, море!.. Плывет себе человек, плывет... и вдруг нет его... Куда делся?.. Хвать, а он, как окурочек, за бортом. — О чем речь, не понял? — Не надо из себя глупого строить. Смывает, говорю, человека за борт!.. Эх, море, море...» Не стал я Олегу об этом рассказывать. Только, видать, не разойтись нам теперь с Дударем на узкой тропе. Страница седьмая В каюте, возле стола, нашел мятую бумагу. Развернул, разгладил — письмо. Почерк Филотенитова. «Оленька, Олененок ты мой! Я по наивности думал, что море спасет меня от тебя! И в первые дни, как уехал из Снежного, мне было даже легко и весело. Будто к а ­ мень свалился... Д а только обман это — никуда мне от тебя, видно, не скрыться! Еще в матросской гостинице, сам не знаю, что со мной твори­ лось: посмотрю в окно на сопку, а там сосны, такие же золотые, как твои волосы. Женщина в просвете между домов мелькнет, вздрогну: ты приехала!.. Чай в стакане — твои глаза! З ака т и тот — цвета твоего лю­ бимого платья... Куда ж мне от тебя деться?! Но ведь не Христос же я, по воде к тебе уйти!.. А если бы я и вернулся? Ну что бы изменилось? Все началось бы сна­ чала... Снова начались бы тихие, изматывающие душу скандалы — как в лучших домах — без криков и оскорблений. Ты будешь молчать и день, и два, и три... а когда я спрошу — ответишь, что просто у тебя плохое настроение. Так все интеллигентно! А я устал. Когда мы закончили университет, Великий МГУ, и когда нас распре­ делили на Сахалин — я так бурно радовался, что не заметил, как ты восприняла это назначение. Теперь ты ревнуешь меня к этому прекрас­ ному острову. Ты тихо ненавидишь его за то, что он отнял меня у тебя. Я каюсь, я тысячу раз каюсь! — я люблю его и, кажется, не меньше, чем тебя. Но он не нужен мне без тебя! Замкнутый круг. Тупик, из кото­ рого нет выхода... Теперь я понимаю, что если я вернусь к тебе, то я не выдержу, сдам­ ся. И ты возьмешь меня за руку и уведешь в аэропорт. Как собаку на поводке. Что же нам делать. Олененок? А. Футов (зачеркнуто) А. Филотенитов». Я, конечно, мог и не читать это письмо. Но не утерпел, грешен. Очень уж меня подпись заинтересовала: А. Футов — несколько раз пе­ речеркнуто, а оставлена эта, сразу показавшаяся мне странной,— Фило­ тенитов. Последнюю небезынтересно прочитать сзади наперед: па ­ линдром получается, перевертыш — Филотенитов — вот и нет Оли Ф». Иными словами: вот и нет Оли Футовой... Женя, наш радист, как-то встретил меня, спрашивает: «Филотени­ тов ваш — что, чокнутый малость? Такие радиограммки домой кидает, аж передавать неловко. У нас в управлении радиооператоры бабы в ос- ноьзном — ржут, стервы. Она, она... она ему кто: подруга или жена?..» Я ему говорю: «Темный ты, Друг. Жена от него тягу дает, понял? Ты-то холостой сам?.. А-а!.. Вот клюнет тебя жареный петух в задницу, не то запоешь!..» «Меня не клюнет! Я, пока плаваю, петлю себе на шею надевать не собираюсь. На перекладных пока перебиваться буду. А то начитался я этих семейных радиограмм! Он ей: целую, скучаю... Она ему: зарплату твою за февраль месяц еще не получила...» «Ну, не все же!» «Да большинство! Особенно, если уже давно живут...»