Сибирские огни, 1988, № 4

' Иду. На ботдек заберусь, устроюсь возле спасательных плотиков, гляжу, как вода из-под винта кипятком расходится. А сам жду. вдруг Томка появится. Не знаю, случайно или нет, но она выходит. — Привет!.. — Привет!.. Чего невеселый?.. Покурим?.. Достаю ей сигарету, она садится рядышком. Курит, как школьник на переменке,— краешками губ, и дыму много пускает. — Я на людях не курю. Стесняюсь... — А я что — пень? — Ты рыж и й ...- Томка необидно см е е т с я .- А рыжие все доорые... и умные... Я это давно заметила... Однажды я спросил ее об отце: — Он что, не живет с вами?.. — Как тебе сказать... Моряк вообще дома мало живет. Так что сейчас я даже не знаю: то ли он ушел от нас, то ли уплыл... В Дальры- бе теперь работает. Я же рассказывала, что мать его на берег тянула? Она хохлушка, ей мужика хочется в клуню загнать, чтобы семья была, ребятишек побольше, борща ведерную кастрюлю варить. Д а и не только это. Жалеет она отца. Он же с морей вернется черный весь, язва его мучает. Лежит дома на кровати — руки на груди, нос торчит. Д р уж ­ ки придут, мать их в шею гонит. А они вокруг дома усядутся на брев­ нах, как собаки у кухни,— ждут. Отец по дому покружит, зубами по­ скрипит, и к ним. И — поехала!.. Если бы Кастанди не пил, давно бы ему героя дали. В море он грамма в рот не возьмет, как зверь работает. От тралмастера на лову многое зависит. Вот ему и прощают все, что он на берегу вытворяет: «Мастер загулял». Он последний раз пришел с лова, денег в расчет много получил. Матери говорит: «Все! Пойду на бе­ рег ишачить, устал...» Мать не знала, как и радоваться. А дружки опять по бревнам расселись. Что делать, что делать?!. И пошел наш Гриша закуделивать, да по-черному!.. Мать скандалить. Отец отгулял, собрал вещи и во Владивосток подался. Взяли его там. В Атлантике где-то сейчас. Деньги матери присылал, радиограмма была... Представил я себе Григория Кастанди на палубе возле трала: чер­ ного, жилистого. Скоро ли море отпустит его на берег?.. На «Кавказе» после шторма потребовалось кое-что подлатать, под­ красить. Качарава взял у боцмана кисть, ведро краски и с великим удовольствием занялся привычным делом. Я возле штурмана кручусь, не упускаю случая постоять с ним вахту. Он отличный рассказчик, а я его устраиваю так же, как шоферов дальних рейсов устраивает попут­ ный пассажир в кабине. Пе так в сон клонит. Ночная вахта у Олега с четырех до восьми, время, когда особенно спать хочется. В рубке темно, только приборы освещены, жужжит локатор. Нас трое — штурман, ру­ левой и я. Олег вызвал меня покурить на мостик. Он наверняка уже знает о моих отношениях с Томкой. — Дударь на тебя зуб имеет,— сказал Олег. — Кто такой? — Который вас у трапа встретил... — А, этот?.. Что он — Дударь, не знал, а что он зуб на меня точит, это я уже почувствовал. Делал мне тут намеки... — Ты учти, он тебе Томку просто так не подарит. И еще учти: ее тут по отцу все знают, обидеть не дадут... Если у тебя только баловство на уме, лучше отстань сейчас. Ты парень неплохой, но я тебе не сове­ тую здесь такие шутки шутить... «Томка, Томка! Смотри-ка, сколько у тебя защитников! И Дударь тоже меня «воспитывал». Я тебя ждал. Он подошел, постоял рядом, оку- рочек щелкнул за борт.