Сибирские огни, 1988, № 4

Итак: мама тихо рыдала в подушку; отец шумно радовался, что я мальчик; совсем еще юный турок вышел из кофейни и, почему-то улы­ баясь, направился к зданию истанбульского университета. Отец мой в ту пору был не только матросом, но и начинающим поэ­ том. Он, как и вся молодежь тогда, жадно тянулся к знаниям, успел хватануть в рабфаковской библиотеке Франсуа Вийона и Бодлера и еще много чего такого, что составляло багаж натуральной школы ис­ кусства. Он принимал жизнь такой, какая она есть, и ценил в предмете не форму, а содержание. Забегая вперед, скажу, что мама, несмотря на временное заблужде­ ние (насчет моей внешности, а стало быть, и о сущности прекрасного вообще), все-таки стала впоследствии неплохой художницей, и ее рабо­ ты часто бывали отмечены на художественных выставках. И еще добавлю: в жизни моей было еще немало осечек, и были заблуждения на мой счет, но все пока, к счастью, кончилось благополучно. Теперь о шведских именах. Дело в том, что отец мой был — полу- швед, полулатыш. Сочетание необычное, но в Сибири этим никого не удивишь. Каких только национальностей не собрала она под своим не­ объятным небом! Родился он в Тобольске и наверняка является потом­ ком тех самых шведов, которых русский царь Петр 1, разгневанный прежними неудачами, так блестяще разбил под Полтавой в 1709 году. Карл XII, кстати будь сказано, сбежал в Турцию, бросив свое войско на произвол судьбы. Шведов после той битвы было взято в плен 16 тыщ, из коих нижние чины были сосланы на рудники и заводы, а одну тыщу — в основном офицерского звания — отправили за Урал, под начало всемогущего тобольского губернатора Матвея Гагарина — са­ модура и казнокрада, но при всем при том — человека образованного, утонченного и даже передового для своего времени. Ему пришлись по душе длинноногие шведы, среди которых оказалось немало полезных для государственного дела людей. Пленные офицеры обладали солид­ ными знаниями в математике, есествознании и, что особенно необходи­ мо было для бурно осваиваемой Сибири,— в астрономии и картогра­ фии. Оказались они большими мастерами ковать железо, выделывать кожи, шить платье и обувь, обрабатывать драгоценные камни. Госу­ дарственная казна не очень-то заботилась о существовании бывших солдат Карла XII, помощь была нищенской; вот тут-то и пригодилось им знание ремесел. Особенно отличались иноземцы как искусные столяры и каменщики. Они участвовали в возведении стен и башен тобольского кремля, а над Прямским взвозом передвинули живописную каменную рентерею губернаторского казначейства, получившую впоследствии название «шведской палаты». В летописях Тобольска упоминается и имя лейтенанта Олафа Шкеп- берга. Нынешним сибирским кукольникам вряд ли известно, что этот добродушный швед был их артистическим прапрапрадедушкой Это он затеял по базарным дням устраивать на площади веселые кукольные представления, за что снискал уважение простодушных сибиряков и особую любовь ребятишек. Вот откуда родом был мой отец. А сам я хорошо помню бабушку моего отца, Каролину Карловну, сухонькую старушку, носившую на своей головке белоснежный голландский чепец, сильно похожий на раздутые паруса. Вот куда уходят корни моего генеалогического древа и что означают шведские имена, написанные отцом на плотном листке бумаги. Я уве­ рен, что каждое из них одинаково бы мне подошло, если бы не очеред­ ная осечка... К дню моего рождения на горизонте неожиданно возникла одна из моих бабушек — мамина мама, а отцу — теща. Она сделала постное лицо, услышав про отцовскую затею со шведскими именами, и потому назвали меня не Олафом, не Ульфом и не Свеном, а просто Федей. Откуда на нее снизошла такая блажь, никто толком не понял, но раз уж она сказала, что «Федор», значит, так тому и следовало быть. Пе-