Сибирские огни, 1988, № 4

глазом под густую грачиную бровь. Лицо его обрамляла узкая черная бородка, он был похож на Мефистофеля. — Человек из Турции! — упрямо подтвердил я. — Всевидящее Око! — повторил грузин. — Создатель! — убежденно заявил атеист Филотенитов. Разница мнений, однако, не помешала нам с удовольствием продол­ жить знакомство. Филотенитова звали Саша, он корреспондент областной газеты, мой коллега, только без кинокамеры. Гиви Качарава — художник, недавний выпускник грузинской худо­ жественной академии, прилетел сюда из фантастически далекого Тби­ лиси. Небольшого роста, по-юношески худ, но в осанке, в умении вести себя за столом — он настоящий грузин. Вокруг него все осмысленно обитает: длинная сигарета в его пальцах участвует в разговоре, затейли­ во вьет дымок, рюмочка коньяка задумывается у виска. — У меня после академии выставка была. Все говорят: хороший, та ­ лантливый! А я пасматрель — красивые картинки! Жизни нет. Зачем красиво?.. — Сумасшедший грузин! — кипятился Филотенитов.— Бросить Тби­ ли си— этот маленький Париж! Уехать сюда! Тоже мне Гоген!.. — Зачем Гоген? Почему сумасшедший?!. Говорю — красиво надое­ ло. Палитру надо менять. Не понимаешь?.. Пока сидели за ужином, погодка за окнами разыгралась не на шут­ ку. Я, еще когда шел сюда, заметил, что на море у самого горизонта со­ бирается сизая полоса облаков — будто кто одеяло пуховое кинул, но все же не предполагал, что безмятежный вечер так быстро сменится на штормовую круговерть. Когда мы вышли из ресторана, не то снег, не то дождь налетал на нас с моря. Филотенитов втерся между нами, облапил нас с Качаравой, и мы, дружно наваливаясь на ветер, двинулись в гос­ тиницу плавсостава. На небольшой, плохо освещенной площади нам встретилась гибкая, как кустарник, стайка девушек, возвращающихся, видимо, с танцулек из клуба моряков. — Девушки! Что такое любовь?! — делая страшные глаза, зарычал на них Филотенитов. Кустарник весело заметался на ветру. — Любовь?.. А мы не знаем!.. — Ага!.. Не знаете?.. Это — встреча! Запомните, дурочки, любовь — это встреча!.. Филотенитов хотел еще что-то сказать, но ветер вставил ему тугой кляп, а девушек сдуло в переулок. Мы и сами — толкаемые и пинаемые ветрищем — были зашвырнуты в кривую улицу и стали подниматься к матросской гостинице. Комен­ дант, суровый с виду старик, хотел было дать нам разгону за позднее и шумное появление, но Филотенитов стал называть его «папашей» и окончательно обезоружил, вывалив на стол увесистую пачку чая и лимон. Чайник вскоре вскипел, и мы уютно устроились в комендантской ка ­ морке. Старик оказался совсем не свирепым, как показалось сначала. Он стал потчевать нас матросскими байками и поучать, как нам надо вести себя в море. Спать нам уже совсем не оставалось времени: через часок-другой надо было спускаться в рыбный порт, чтобы переправиться на борт плавбазы «Промкооперация». Когда рано утром, продрогшие и невыспавшиеся, навьюченные рюк­ заками (а я еще и киноаппаратурой), мы появились в диспетчерской порта, нам объявили, что «Промкооперация», не заходя на рейд, ушла в рейс, так как ни одно судно не смогло бы к ней подойти из-за сильной волны. Такого удара судьбы мы не ожидали. — Человек из Турции! — обреченно сказал я. — Всевидящее Око наказало нас за пьянку,— мрачно сказал К а ­ чарава. — Бог шельму метит! — грустно согласился атеист.