Сибирские огни, 1988, № 4

женщину — тихую, домашнюю, в легком ситцевом платье. Она стояла ко мне спиной, подставляя утреннему солнцу лицо, прогоняя сон... Я еще не выпутался из водорослей своего подводного путешествия и потому смотрел на нее отрешенно — как смотрят на туман, на одино­ кую лошадь на горизонте, па бегущую воду... Женщина вдруг, словно вспомнив о чем-то, встрепенулась, гибко откинулась назад и стала собирать длинные мягкие волосы в тугой узел на затылке. Я всего одно мгновение вндел ее запрокинутое лицо... На корме маленького рыболовного сейнера передо мной стояла Том­ ка Кастанди!.. Разве человек ведает иногда, что творит? Я резко поднялся, воровски подхватил вещи и, не оглядываясь, быстро зашагал в сторону пролома. Выйдя из порта, я долго шел у кромки воды — шел, пока не перестало колотиться сердце и стучать в висках. «Увидела меня Томка?.. Нет, наверное. Она стояла ко мне спиной...» «Чего же ты испугался?.. Ты же затем и летел сюда, чтобы уви­ деть ее». «Может быть, тень Дударя мелькнула над ней?.. Ну, нет! Кулак мой крепко сжат — вон, аж костяшки побелели!» «Так что же тебя, Федор Шкенберг, сорвало с причала? Шарах­ нуло, как сухой лист ветром!..» Долго еще шел по берегу, переступая через зеленые космы мор­ ской капусты, сбрасывая носком ботинка в набегающую волну высох­ ших морских звезд и мертвых трепангов. Море размеренно накатывало прибой, белозубо улыбалось. Спо­ койное, вечное, привыкшее ко всему на свете. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ПОВЕСТЬ, ВЫЛОВЛЕННАЯ С МОРСКОГО ДНА Ночью в матросской гостинице я с горечью обнаружил, что Воспо­ минания, выловленные мною с морского дна у причала, безнадежно перепутаны: одни страницы — конец, другие — начало, а есть такие, что и вовсе не известно, куда их ставить. То, что случилось со мной на самом деле, казалось теперь неправдоподобным, а то, что нафанта- зировалось позднее,— истинной правдой. Положение часовщика, перед которым вывалили на стол бесфор­ менную кучу шестеренок, пружинок — и требуют собрать часы. Лежу на гкесткой койке. Пью из кружки крепко заваренный чай. Пытаюсь прокрутить в памяти все — от первой встречи с Томкой до той последней штормовой ночи, когда меня сгружали на «Ангарск». Осо­ бенно — последняя ночь! Но память хитрит, не хочет вернуть одну очень важную страницу — черную, не приятную для меня. А в ней-то как раз и есть разгадка: почему сегодня сбежал с причала? Один бывший летчик рассказал мне фронтовой случай: его под­ били в воздушном бою, самолет стал падать. За несколько мгновений до того, как машина врезалась в землю, летчик потерял сознание... Мозг отключился, чтобы не слышно было ни боли, ни смертельного хруста костей. Сработал инстинкт самосохранения... Завариваю чай... Только бы сейнер не ушел в море, я даже не запом­ нил его названия... Скоро утро — и я должен вспомнить, и, главное, ничего не выдумывать, не сводить концы с концами — нужна правда и только правда, сейчас или никогда. «Решайся, а то ведь ты шыюгда больше не отважишься нырнуть в свою душу на такую глубину!..» «Хорошо, я вспоминаю... В ту ночь я испугался...»