Сибирские огни, 1988, № 4

тографии, живопись на стенках — подарки друзей-художников и ее соб­ ственные акварели. На моей — холостяцкий бедлам, который я всячес­ ки оберегаю. Мать мечтает, чтобы я женился, ей одиноко: отца давно нет в живых, близких родственников в городе тоже не имеется, а была бы невестка, было бы ей с кем по вечерам время коротать. Если у меня какая-нибудь знакомая появляется, так мать прямо-таки охотничью стойку делает: «Ах, какая умная и порядочная! Я бы ее готовить вкус­ но научила!..» Наверное, женить меня следовало бы, а то я вроде мед- ведя-шатуна и на холостяцкой тропе даже представляю некоторую опасность для общественной нравственности. Только где невесту сы­ щешь? Уж не в нашей ли студии, где сплошные гении, где мания вели­ чия — нормальное рабочее состояние и, в какую дверь ни загляни, всю­ ду «нетленку» творят. Вот и ищи... Хотите, всех наших невест опишу? Мне это раз плюнуть и даже са ­ мому интересно. По порядковым номерам кабинетов начнем, без оби­ ды чтобы получилось. Лиля. Матери очень нравится, бывала у нас. Крашеная блондинка. Вяжет на спицах (на редсоветах, на профсобраниях) и крючком. На ней все вязаное, куда ни сунься. Чего еще характерного? Фигуру бе­ режет так, будто каждое утро для контроля в специальный фанерный шаблон протискивается. Книжки по диете читает. Улыбка очарова­ тельная. Иняз закончила — работает помрежем. На кой черт, спраши­ вается, испанский учила? Могла бы и китайский с таким же успехом освоить: ига, лянга, сайга, пыга! Я на ее безмятежное вязанье погля­ дел, представил себе семейную жизнь в виде безразмерного чулка, та ­ кая меня тоска одолела... Виктория. Она же: Вика, Викушенька. Она же: «Купидончик». Подпольная кличка, имеется в, виду: амурчик с любовной стрелой, и еще потому, что все купить может. Редактор. Пединститутский дип­ лом имеет. Дочь самого главного пожарного в области, единственное дитя. Каштановые волосы блестят. Носит только «маде ин». Браслет с рубином. Маникюр — там и там. Рабочая форма одежды — дефицит: мохер, люрекс, ситец, джинсы «Врапглер», замшевый кепарик. Спит и видит, как бы замуж выскочить. Не девка, а мышеловка натуральная. И что самое удивительное — никого не изловила! А приданое сногсшибательное: сам папаша, кото­ рый все может, однокомнатная квартира, и, говорят, к свадьбе каску медную и пожарный автомобиль подарит. Все, как говорится, при ней, одна беда — дура непроходимая. Грубо, но все знают. Она и меня на жениха примеряла. Но,— и это тоже всем известно: папа ее за таких, как я, голодранцев не отдаст. Хрусталя у меня дома в интерьере нету, ковер — одна штука, да и тот старый, с библейским сюжетом, от бабуш­ ки еще достался. Я думаю: узнай ее папаша про пагубную Викушину страсть ко мне, так он бы всей, какая нынче есть, пожарной техникой страсть бы эту затушил. Так что Вика в роли невестки для мамы — дохлый вариант. Впрочем, мама за нее и не агитировала. Заглянем еще в один кабинет. Сидит там Света Кошкина. Редак ­ тор. Ножка на ножку, курит. Сильно образованная, стихов километры знает. В Ашхабаде за такую грамотную гроша ломаного в калым не дадут. Света — та самая, которую мать «хозяйничать бы научила». Проблематично. Сунулся я как-то к ней в стол за сценарием, батюшки! — чего там только нет: одних патронов из-под губной помады, как воз­ ле пулемета после атаки; сигареты — россыпью и в окурках; разбитая пудреница, капроновый чулок, гребешок, бутерброд. Нехорошо без спроса заглядывать в женские ларчики. Учту на будущее. Ну вот, пожалуй, и все — перспективные, действующие, так ска ­ зать, невесты. Есть, правда, еще кое-какие, но те уж совсем, не в оби­ ду будь сказано, современные гетеры. В древней Греции — еще куда ни шло, сгодились бы, а нынче как-то не то, беспокойно слишком полу­ чается. Я, конечно, язва порядочная, сгустил краски, с меня тоже можно было бы отличную карикатуру срисовать, только я все равно ’ 24