Сибирские огни, 1988, № 4

положительном отношении к политическим ссыльным, что, разумеется, далеко не одно и то же. Порой досадная опечатка меняет смысл на обратный — как, например, на с. 267, где вместо «учителя-реакционеры» напеча­ тано «учителя-революционеры». Но — под­ черкну еще раз — не отдельные просчеты, а значительность замысла и уровень его во­ площения определяют заслугу маленького по численности коллектива, сделавшего большое и важное дело -— подготовившего издание словаря «Писатели Восточной Си­ бири». В этих за.метках уже цитировались сло­ ва В. П. Трушкина, которыми он завершил статью «Сибирская литературная библи­ ография» — «давно уже назрела потреб­ ность и необходимость в создании общеси­ бирского биобиблиографич€ ско.го словаря писателей, который смог бы стать настоль­ ной книгой не только для специалистов... но и для массового читателя». Важность этого предложения очевидна; такой словарь покажет вклад Сибири в рус­ скую литературу, расширит наши представ, ления о сибирских страницах Радищева, Короленко, Чехова и других классиков, ибо этот список будет пополнен, к примеру, имепе.м Ф. М. Достоевского, увидевшего в омской ссылке контуры своих «Записок из Мертвого дома». Задача эта огромна — ее можно сравнить с айсбергом. Но, оказывается, подводная часть этого айсберга (т. е„ как принято считать, семь восьмых его объема) уже су­ ществует. Дело за «надводной частью». Смысл сравнения поясню еще одной цита­ той из статьи В. П. Трушкина: «В наше время работу, аналогичную здобновской (в 1927 г. Н. В. Здобнов опубликовал «Мате­ риалы для сибирского словаря писателей (предварительный список поэтов, беллетри­ стов, драматургов и критиков)» — Ю, М.), проделал литературовед и критик Н. Н. Яновский. Но, к сожалению, до сих пор этот крайне ценный и нужный справочник находится пока в рукописи, хотя издание его следовало бы только приветствовать». Добавлю: в рукописи, подготовленной Н. Н. Яновским, — более тысячи имен. Вдумаемся в эту цифру: более тысячи! Вправе ли мы держать под спудом ру­ копись словаря, составленного Н. Н. Янов­ ским? Отдавая должное работе, проделанной составителями словаря «Литературная Сибирь» во главе с В. П. Трушкиным, по­ думаем и о высоконравственной позиции коллектива, думающего о будущем лите­ ратуры, о необходимости вести учет создан­ ного трудом многих поколений художников слова, работавших и работающих на сибир­ ской земле. Ю. МОСТКОВ к. Э. Циолковский. Грезы о земле и небе. Тула, Приокское кн. изд-во, 1986. Мысль Циолковского о силе разума, по­ коряющего Вселенную, звучит так; «Изуче­ ние Вселенной, общение с братьями. Спа­ сение от катастроф земных. Спасение от перенаселения. Лучшие условия существо­ вания, постоянная желаемая температура, удобство сношений, отсутствие заразных бактерий, лучшая производительность солн» ца. Спасение в случае понижения солнеч­ ной температуры и, следовательно, спасе­ ние всего хорошего, воплощенного челове­ чеством...» Это о целях освоения космоса. А об условиях? Какие тайны и неожидан­ ности открывают путешественнику страна Фантазия и государство Знание? Их мож­ но увидеть и почувствовать на Луне. Здесь сила тяготения меньше земной в шесть раз, и с героями Циолковского, то есть с ним самим и его другом-физиком, происходят забавные, но вполне научно объяснимые происшествия. Наглядности фантастически-художественного изобра­ жения не мешают специальные понятия. Смещается время, меняется температура, звук разносится благодаря колебанию по­ верхности. Словом, на Луне как на Луне! Но ведь ни автор, ни читатель никогда не видели «удивительных скал и груд кам­ ней», «смелости их форм». Фантазия? Да! Знание? Упорное, усвоенное и обращенное к познанию? Да! Вот они, средства к дости­ жению звездных высот. Циолковский приплюсовывает к этому художество, эмоциональность, без которых художественное повествование и литерату­ ра невозможны: «Приветствуем тебя, о до- )огая земля!.. Сердце щемит, сердце болит. Зид прекрасной, но недоступной земли только растравляет боль воспоминаний, яз­ вы невозвратимых утрат». Космонавт Гер­ ман Титов, цитируя Циолковского, писал, что «...раскрывая тайны космоса, мы луч­ ше узнаем нашу Землю,,. Земля — колы­ бель, родина человечества» (Г. Титов. Го­ лубая моя планета. М., 1982, с. 7). И все же сила знания и воображения могущест­ веннее земного душевного притяжения, и писатель-ученый на корабле своей фанта­ зии отправляется в «транслунный» полет, к берегам планетных орбит. Астероиды Веста, Церера, Паллада ничуть не менее значимы в океане Вселенной, чем звезды-гиганты. Надо признать, что астрономия и космо­ логия, в общем, часто говорят непосвя­ щенным гуманитариям: отриньтесь! Для них наука о небесной механике ограничена методологией и ее языком. Принципиальная ограниченность тут определяется своеоб­ разием используемого специалистами изло­ жения. Гуманитарий, филолог может понять отточенный язык лишь в контексте худо­ жественной литературы. Но стремление сде­ лать технические и физико-космологические идеи Циолковского доступными не означа­ ет «перевода» их на общеупотребительный язык. Он может давать конкретные описа­ ния выводов и открытий ученого только до некоторой степени. Личность Циолковского представляется в этом отношении феноменальной: он ак­ тивизирует таинственную способность чи­ тателя строить фантазию на своих же соб­ ственных (пусть и весьма скромных) позна­ ниях. Циолковский ничего не говорит об отношениях между предметной, внешней, и познавательной, внутренней, деятельностью, которая является составной частью прак­ тики. Но он заставляет всецело и безраз­ дельно отдаваться ей. Его герои одержимы наукой. Высоко, в снегах Гималаев, посе- лились, преодолев время и пространство, великие мыслители: француз Лаплас, ан- 1 -личанин Ньютон, немец Гельмгольц, аме