Сибирские огни, 1988, № 4

красивые руки! Такие тонкие пальцы... та­ кая нежная шея... мягкие волосы... Ты ведь хочешь, чтобы твои желания исполнились? Хочешь?..» Кто же она такая, эта двуликая Лиза? В общежитейском смысле — иска­ тельница приключений. А в аллегорическом? Скорее всего это — Искушение. Завлека­ тельное, прекрасное с виду, оно оборачива­ ется к концу своей прозаической некрасивой стороной. А кто такая Юдифь, сестра Ли­ зы?.. Впрочем, довольно догадок. Пора подво­ дить итог прочитанному. Крепко сбитая интрига комедии, умело поданная аллего­ ричность персонажей в сочетании с конкрет­ ными индивидуальными чертами характе­ ров, ненавязчивая н а з и д а т е л ь н о с т ь — все это привлекательные стороны пьесы В. Солодова. Это свидетельство несомнен­ ных драматургических способностей автора. Но обратим внимание на один поворот­ ный момент интриги — тот самый, когда наш герой узнает о своей близкой кончине. Почему, спрашивается, здоровый физически, преуспевающий ученый не раздумывая по­ верил в колдовство анонимной ведымы? В пьесе этот момент — самый уязвимый. Можно всякое предполагать — что это след­ ствие распространенных в последнее время загадок «биополя», сенсуализма, телепатии и пр., что здесь нашло отражение нервное напряжение времени, когда под угрозой са­ мо существование человечества, что, может быть, Лиза, обладая даром внушения, за ­ гипнотизировала Петра... Словом, догадок много, и ни одна не опирается на авторскую подсказку. А это неверно. Ведь в этом слу­ чае перед нами мистика чистейшей воды. Вот в этом пункте автору и должно было помочь чувство юмора, иронии, сарказма. Но его нет и в помине. Я читаю и перечиты­ ваю эту т р а г и к о м е д и ю , но ни в одном месте мне не захотелось улыбнуться, рас­ смеяться, захохотать. Все слишком всерьез, слишком натурально устремлено к утверж­ дению идеи неотвратимости в о з м е з д и я за сделку с самим собой, со своей совестью. На мой взгляд, и р о н и я — вот ключ к дальнейшей работе автора над пьесой и те­ атра совместно с автором. В круг анализа драматургии Сибири мы включили лишь неколько имен молодых дра­ матургов, наиболее активно разрабатываю­ щих темы современности. Но можно было бы вспомнить и другие имена. С успехом шла на сцене омского театра пьеса Е. Чебалина «Добежать, отдышать­ ся», выдвинутая на соискание Государст­ венной премии РСФСР за 1978 г. Плодо­ творна драматургическая работа М. Юдале- вича, 3. Тоболкина, В. Виниченко, С. Лобо- зерова, В. Шапошникова, А. Плитченко, B. Михановского, В. Мурзакова, Т. Сабли- ной, Р. Кошурниковой в соавторстве с C. Федотовым. А творчество 3. Ибрагимо­ вой заслуживает особого разговора — ведь это единственный литератор Сибири, приня­ тый за последние годы в Союз писателей СССР по разделу д р а м а т у р г и я . Теперь настало время вернуться к вопро­ сам, которые мы поставили в начале раз­ мышлений о судьбах сибирской драматур­ гии. На вопрос — в чем заключается связь современной сибирской драматургии с об­ щесоюзными творческими поисками — ответ как будто бы найден. Сибиряки, как мы убедились, ни в чем не отстают от своих коллег из Москвы, Ленинграда и других го­ родов Центра. Их поиски находятся в том же русле, что и «производственная пьеса», «социологическая драма» А. Гельмана или А. Мишарина, что и открыто-публицистиче­ ские пьесы последних лет. Не прошли сиби­ ряки и мимо достижений так называемой «драматургии новой волны», активно вклю­ чая в свою палитру методы художественно­ го анализа действительности, которыми пользуются А. Дударев, А. Галин, А. Арро, А. Червинский, В. Славкин, Л. Петрушев- ская и др. Здесь как будто бы все в по­ рядке. Но как раз здесь и кроется одна из самых главных опасностей на пути развития совре­ менного театра — это опасность унифика­ ции. «Приходится признать, что многообра­ зие театров мы подменили однообразием и много лет плывем по течению, не желая остановиться, оглянуться»,— справедливо писал, осмысливая итоги работы I съезда Союза театральных деятелей России, Г. А. Товстоногов *. Сибирская драматургия имеет все воз­ можности быть самобытной, отличаться «лица необщим выраженьем». Ведь здесь находится неисчерпаемая, едва лишь затро­ нутая кладовая неповторимого искусства якутов и бурят, алтайцев и хакасов, тувин­ цев и эвенков... Почему же Николай Охлоп­ ков, иркутянин по рождению, с таким за ­ видным упорством включал в свою палитру черты поэтики японского театра Кабуки, хотя совсем «рядом», в Якутии, ждал своей очереди подивить мир великий якутский эпос. И прикосновение к нему Якутского театра имени П. А. Ойунского всегда сули­ ло коллективу интереснейший творческий поиск. А ведь речь идет только о монумен­ тальном героическом эпосе олонхо, пред­ ставляющем собой часть художественных сокровищ Сибири. Недаром, наверное, гово­ рил Виктор Астафьев в своем интервью: «Вообще у меня предощущение появления гения в литературе... И на этот раз он по­ явится, думается мне, не в пределах так называемого российского Нечерноземья, а на нашем сибирском просторе, где содер­ жится еще мощь, энергия, сила»®. Мощь, энергию, силу сибиряка, широту его натуры, чувства справедливости, само­ стоятельности, достоинства и гордости — все, что составляет понятие с и б и р с к и й х а р а к т е р , гораздо в большей степени, чем драматургия, раскрывает сегодня про­ заическая литература. Недаром театры, стремясь к самобытному сценическому язы­ ку, обращают внимание на «Соленую падь» (постановки омского и томского театров) и «Комиссию» (Новосибирский театр «Крас­ ный факел») Сергея Залыгина, на инсцени­ ровки повестей Валентина Распутина «Пос­ ледний срок» (авторская инсценировка в постановке Омского театра с Е. Псаревой в роли Анны была передана по Центральному телевидению), «Живи и помни», на сцени- ‘ Товстоногов г. Сцена ждет. — Правда, 1986, 17 ноября. ^ у Виктора Астафьева, на Енисее. — Огонек 1986, № 31, с. 11.