Сибирские огни, 1988, № 4

ство нового общества приходится вести не с какнми'то вымышленн'ыми людьми без недостатков, а с тем человеческим матери­ алом, который есть налицо. И актер В. Б а ­ ринов, исполняющий главную роль, Макара Вепрева, нежного, ранимого, можно даже сказать чувствительного, показывает его в главном, в принципиальной борьбе за справедливость челонеьком железной воли и несгибаемого упорства. И актер Н. Пас­ тухов, в роли секретаря обкома Савостина показывает своего героя сверхосторожным, в чем-то конъюнктурщиком и бюрократом. Но тот же Савостин не лишен правдивого взгляда на людей и события, умеет быть са.мО'критичным, Стоя лицом к зрительному залу, Савостин-Пастухов спрашивает как бы самого себя: «Нужны нам Вепревы?» И всякий раз зал взрывается аплодисментами, возгласами: «Нужны!» И ведь это не в те­ атре юного зрителя, где публика более до­ верчива и экспансивна, а в зале академиче­ ского взрослого театра зритель оказывает­ ся включенным в публицистический спор, затеянный театром! Сила и убедительность пьесы Солнцева в том, что, возвышая г л а с н о с т ь , как незыблемую основу советской демократии, прославляя стойкость, несгибаемость в принципиальных вопросах, с о в е с т ь к о м м у н и с т а , драматург раскрывает свою мысль через к о н к р е т н ы е х а ­ р а к т е р ы в исторически определенный отрезок времени, Солнцев создал свою публицистическую пьесу на основе арбу- зовского принципа н е н а в я з ч и в о й ди- д а к т и ч н о с т и , при которой откровенная т е н д е н ц и о з н о с т ь автора включается в самую сущность сценического конфликта, проходит через дела, помыслы, судьбы центральных героев. Отметим еще одно «родовое» качество драматургии Солнцева; как и большинству сибирских драматургов, ему чуждо укра­ шательство какого-либо рода. Его стиль суров, открыт, сильная страстность его т о- н а не терпит выспренности, наигрыша чувств. Постановщик «Статьи» в ПАТСА Ю. Еремин напрасно не доверился просто­ те и строгости авторского стиля. Все эти попытки «игры в театр», в «открытую те­ атральность», с подтанцовкам.и, укладкой кирпича в ритме фокстрота зритель воспри­ нимает со снисходительным недоумением. Но истинные страсти возникают в спектак­ ле лишь в те моменты, когда актеры дей­ ствуют на основе п е р е ж и в а н и я , п е ­ р е в о п л о щ а я с ь в образ. Мешает спек­ таклю и перенасыщенность его музыкаль­ ным сопровождением. Роман Солнцев — поэт. Ему близок мир звучащий, воплощен­ ный с л о в о м . Самые главные сцены, кульминации его пьесы решены через д и- а л о г и и м о н о л о г и героев. Действие выстроено таким образом, что мы как бы случайно застаем героев в минуты, когда они н е м о г у т м о л ч а т ь , когда гнев­ но и страстно, порою открыто публицистич­ но звучит р е ч ь . Совершенно иной подход к драматургиче­ скому действию у Александра Косенкова. Его стихия — действие, выраженное через п о с т у п о . к , в его пьесах гораздо больше опоры на з р и т е л ь н о е восприятие, чем восприятие н а с л у х . И если интеллек­ туальному строю пьес Солнцева ближе д р а м а , то сочно.му рисунку драматургии Косенков.а ближе к о м е д и я . Именно в этом жанре он достигает наибольших ус­ пехов. Из грех известных мне пьес («Степанов мост», «Обжалованию подлежит» и «Тепло для путника») наиболее совершенной по замыслу и воплощению представляется, конечно же, «Степанов мост». Это очень смешная комедия с серьезной мыслью. Не останавливаясь перед самыми неожидан­ ными трюками комедии положений, не пре­ небрегая даже буффонадой, Косенков на­ деляет главных героев вполне конкретными х а р а к т е р а м и , типичными для сегоя- няшней Сибири. Современна и своевремен­ на центральная мысль комедии — о лемо- кратиэащии жизни снизу доверху, о чувст­ ве личной ответственности каждого за все, что творится вокруг, за будущее родного края. Герои Косенкова не желают мириться с ролью послушных бездумных исполните­ лей, им до всего есть дело. Взять хотя бы эпизодический персонаж Милиционера, прибывшего по распоряжению начальства на место незаконного строительства моста. Разобравшись в обстановке, он отказыва­ ется выполнить указание, потому что это грозит гибелью заповедного кедрового ле­ са. Подсчитав в.озможные убытки. Мили­ ционер говорит, как припечатывает: «По­ лучается хищение в особо опасных раз­ мерах». Совсем крохотный эпизод у Взрывника, но и он — личность, а не по­ слушный исполнитель чужой воли. Протес­ туя против неправедного решения взорвать мост, он принимает меры, чтобы разобрать­ ся «что к чему, если товарищи коллективно на взрыв-пакет сели». Но главная удача автора — образ Сте­ пана, «первого парня», этакого «былинного молодца, мастера на все руки», как опреде­ лил «зерно» роли режиссер Артур Хайкин. Здесь, среди хороших, честных и отзывчи­ вых людей Степан действительно «первый парень». Простодушный силач, истый бес­ сребреник, он доверчив и чист душой, как ребенок. Он умеет яростно, с полной отда­ чей сил работать, всегда придет на помощь товарищу. У него гордая натура, любить он умеет беззаветно и так же беззаветно идет за свои убеждения до конца. Автор явно любуется своим героем, и нам дает воз­ можность увидеть, как ловко Степан стре­ ляет без промаха с завязаппыми глазами, как играючи расправляется с предполага­ емым соперником и как умеет открыто, всем сердцем, всей душой страдать от любви, как может быть робок и нежен с любимой. Широкий, размашистый, чисто русский си­ бирский характер нарисовал драматург. Менее повезло в пьесе женским образам, в частности, образу жены Степаиа — Н а­ дежды. Ее участие в центральном конфлик­ те на стороне противников Степана объяс­ няется просто — капризом беременной жен­ щины. Вряд ли такой мотив способен дать актрисе материал для полнокровного об­ раза. Теме деятельного народовластия посвяще­ на и другая комедия ■Косенкова «Обсужде­ нию подлежит». Это крепко слаженная, сплоченная, как тугой резиной, фабульной ■интригой веселая история о том, как работ­ ники совхоза, объединившись в своей иепрн-