Сибирские огни, 1988, № 4

дущей тельмановской «Премии» («Заседа­ ние парткома»): рабочие отказываются от зарплаты, потому что им «стыдно обворо­ вывать себя, впустую убивать время». Дело в том, что по вине проектировщиков и про­ раба их заставляют совершать бессмыслен­ ную работу — выкапывать из траншей тру­ бы и укладывать их В 1 Новь на несколько метров подальше из-за ошибки проекта В пьесе «Суровые годы» жена главного инженера завода красавица Лариса Тро- пияа, оказавшись на оккупированной тер­ ритории, входит в контакт с немецкими офицерами с тем, чтобы выведывать у них сведения, необходимые для партизан. Тро- пиной приходится переносить презрение и гнев советских людей, собственного мужа, постоянно рисковать жизнью во имя долга! Пройдет немного лет, и сходная ситуация станет во главу конфликта знаменитой «Ба­ рабанщицы» А. Салынского. А как далеко в з а в т р а ш н и й д е н ь заглянул драматург, создав свой незамыс­ ловатый с виду водевиль «Последняя ле­ генда» («Принцы любви»). Речь в нем шла об эмансипации советской женщины, полу­ чившей моральное право не только на первые должности в труде, но и на право выбора спутника живяи. Соответственно речь шла и о наметившейся ф е м и н и з а ­ ц и и мужчин, т. е. о процессе, который стал предметом изучения в наши дни. В. Лаврентьев рассматривал вопрос в исто­ рическом плане, связывая его с последст­ виями войны, когда волею обстоятельств русская женщина стала главной силой ты­ ла. Множество пьес, кинофильмов, произ­ ведения прозы продолжают и сегодня разрабатывать тему, четко обозначеиную у Лаврентьева. Кото из нас, ставших свидетелями тра­ гедии Чернобыля, не тронут за сердце слова Максима, попавшего под облучение и вынужденного отказаться от любимой («Чти отца своего»): «— Я знал, на что иду. И я богат не тем, что ценят многие в настоящей жизни, а тем, что делаю во имя будущего. Я не боюсь громких слов, потому что в них моя святая вера, я должен был выполнить свой долг, и благодарен жизни за то, что был, есть и буду до по-следнего часа на передо­ вой, как солдат... Я ничем не лучше тех ребят, что погибли в прошлую войну. Они были солдаты». Герои Лаврентьева, не порывая связи с настоящим, в то же время постоянно в ну­ ги, в конфликте по отношению ко всему пошлому, мещанскому, отживающему свой век. Перед «высочайшей высотой», перед «глубочайшей глубиной» коммунистических идеалов предстают на суд истории де­ ла и помыслы героев Лаврентьева. Отсюда вытекает такое неотъемлемое качество его драматургии, как постоянное соотнесение частного, конкретного с большим и вели­ чественным, масштабность образного строя пьес. Фантазия и реальность, мечта и трез­ вый расчет теснейшим образом переплете­ ны в пьесах Лаврентьева, составляют су­ щественную сторону его творческого на­ следия. Такой большой исторический экскурс сделан здесь для того, чтобы найти ту точ­ ку отсчета, ту завоеванную вершину, от которой и следует вести «родословную» современных пьес сибирских др ам а ту р гО 'З . После отъезда В. Лаврентьева в Москву и отхода от активной драматургической деятельности, начиная с середины 60-х го­ дов, Сибирь лишилась драМ'атургического лидера. Авторские инсценировки рассказа «Алкины песни» и романа «Повитель» А. Иванова, пьеса М. Назаренко «Кто, ес­ ли не ты?», несколько пьес Замиры Ибра­ гимовой и Эллы Фо 1 няковой, продолжившие нравственно-психологическую линию сибир­ ской драматургии, некоторые опыты, пред­ принятые А. Плитченко, Н. Самохиным, барнаульцами Л . Квином и М. Юдалеви- чем, ряд инсценировок прозаических произ­ ведений (А. Никулько-ва, Л . Белова, Ф. Григорьяна) не могли в целом изменить драматургическую «каргу» Сибири. Театры Новосибирска, Омска, Томска, Барнаула, Кемерова, Красноярска, Иркутска и других городов Сибири по-прежнему довольство­ вались по.казом пьес признанных корифеев сцены, хотя заведомо были обречены на положение «второго экрана» и наносили не­ поправимый ущерб самобытности теат­ ральных коллективов. Вспыхнула и, к несчастью, так быстро угасла яркая звезда Александра Вампило- ва. Но поворотного момента в деятельно­ сти театрального искусства сибиряков этот фено'мен не произвел. Причин здесь много. Новосибирцы, например, увидели в своих театрах только пьесы «Старший сын», «Прошлым летом в Чулимске» и одноакт­ ные сатирические комедии, которые при всей их яркой театральности, остроконф- ликтности, конечно, не могли составить ре­ пертуарную основу. А принципиально но­ вую для советской драматургии «Утиную охоту» (1970) не по.ставил ни один театр города, пьеса известна лишь по гастроль­ ным выступлениям Рижского русского дра­ матического театра. Таким образом, весь расчет театры Сибири могли строить лишь на драматургии «посгвампиловского пери­ ода». И вот он наступил. Театроведы склонны считать последнее двадцатилетие периодом застоя театраль­ ной жизни страны. Это убеждение основы­ вается на отсутствии спектаклей острой публицистической направленности, таких, как «Серебряная свадьба» А. Мишарина, «Диктатура совести» М. Шатрова, «Статья» Р. Солнцева, «Говори!» по В. Овеч­ кину,— спектаклей, всколыхнувших теат­ ральную общественность в последние годы. Да, несомненно, политическа.я нацелен­ ность этих произведений, их публицистич­ ность вызвали живой интерес зрителей, заставили вспомнить спектакли-диспуты, спектакли — общественные суды, способ­ ствовали пробуждению г л а с н о с т и при обсуждении острых проблем современно­ сти. Все это неоспоримые достоинства те­ атральной жизни наших дней. Но вряд ли кто станет отрицать, что большинство сов­ ременных пьес не стали значительным х у д о ж е с т в е н н ы м событием театра, что взамен и н д и в и д у а л ь н о й разра­ ботке х а р а к т е р а - о б р а з а появи­ лись некие персонажи—носители какой-либо черты, представляющей социальный срез общества. Так, в «Серебряной свадьбе» главный герой носит .фамилию Выборнов и символизирует демократическую сущность