Сибирские огни, 1988, № 4

меня,— -карандаш приостановился, как видно в раздумье пишушего неуверенно,— не сильное. Скоро поправлюсь. Адреса пока у меня нет, как только будет — сообшу- Ну пока до свиданья». Открытка пришла не через полевую почту, а через обычную. Штамп «Обоянь». Значит, после крупнейшего сражения на Курской дуге. «Ранение не сильное». В какую часть тела? В руку или в ногу? Главное — писал сам. После излечения, может быть, дадут отпуск домой? Стали поджидать. А пришел фронтовой «треугольничек» от медицинской сестры: «Здравствуйте, Зинаида Ивановна! По просьбе Вашего сына Михаила сообщаю, он находился на излечении в нашем госпитале, но в настоящее В'ремя эвакуировали дальше в тыл до полного его излечения». И никаких подробно­ стей. У кого узнать? Первым делом написать медсестре Вале Шужиной. Она, как видно, заботливая — ответит: почему не мог написать сам. Значит, ему хуже? Надежда у нас все-таки оставалась. И вдруг — удар: похоронка. «5-го августа 1943 года умер от ран в подвижном госпитале». Прямой железной дороги из Алтайского края на запад в то время не было, и Мариэтта Сергеевна на перепутье остановилась у нас на несколько дней. Сочувствуя нашей беде, она, еле сдерживая слезы, обняла Зинаиду Ивановну, поцеловала меня в щеку, сказала, что о подробностях ранения и длительного пребывания в полевом госпитале непременно поможет узнать через военную комиссию Союза писателей СССР. Из Свердловска она прислала открытку: «Дорогой Афанасий Лазаревич! Передайте Вашей жене мой горячий привет и глубокое сочувствие в ее и Вашем горе. Когда сможется, черкните мне хоть несколько строк о себе. Желаю Вам успешной творческой работы над новым ром аном— это единственное настоящее утешение на земле. Ваша М. Шагинян». И на уголке мелко­ мелко приписочка: «Прекрасно у Вас предисловие к «Алтай-Бучай». Это была своевременная поддержка в работе над алтайским героическим эпосом, которую я не оставлял. От своей спутницы по Алтаю я узнал, что «эскиз» монографии об академике В. А. Обручеве у нее почти готов, и попросил прислать. Вскоре мы получили ее рукопись и той же осенью напечатали -в третьем выпуске альманаха «Сибирские огни», един­ ственного в ту пору литературно-художественного издания на всю Сибирь. Академику в тот год исполнилось восемьдесят, и он ждал исполнения своей дав­ ней мечты. А мечтал он после своих романов «Плутония» и «Земля Санникова» о том, что, «вопреки мнению океанографов, будет открыта» желанная территория в Ледови­ том океане, воспроизведенная им, как видение, мечтал также о том, что в ближайшие годы «будет практически решен вопрос об использовании тепла земных недр в качест­ ве неистощимого источника энергии, и в приполярном поясе Союза будут строиться го­ рода, заводы и теплицы, обслуживаемые этой энергией». (И это начинает осуществлять­ ся в наши дни на Камчатке). Так в жесточайшие годы неслыханно разрушающей вой­ ны лучшие умы страны думали о новом порыве созидательного труда, который востор­ жествует после победы над фашизмом. И об это-м писала в те годы Мариэтта Шагинян, диапазон творчества которой был поразительно широким. Еще в конце тридцатых годов, помимо постоянных откликов на важнейшие вочтро- сы современности, она главное внимание до конца жизни отдавала историко-револю­ ционным темам: работала в архивах, часто бывала в Ульяновске. И первой в стране написала роман-хронику о семье, давшей миру зодчего социалистической революции. А в 1972 году за тетралогию о Владимире Ильиче была удостоена Ленинской премии. Спустя четыре года ее грудь украсила Золотая Звезда Героя Социалистического Тру­ да. Но она оставалась все такой же простой, отзывчивой и на редкость работящей. Вернемся снова к сороковым годам. Фронт день ото дня, сокрушая фашистские армии, катился на запад, и Мариэтта Сергеевна порывалась домой. 7 ноября 1943 года написала мне: «...мы выехали из Свердловска в начале октября, но уже непосильно тяжело от здешней жизни. Я почти не успеваю не то что писать, а и газету прочесть. Квартира разрушена, нет радиаторов, не работает газ, испорчены штепсели. Каждое дело требу­ ет множества бумажек и хождений по инстанциям, но результатов это не дает. Пусть сибиряки не жалуются на судьбу, у них есть хоть одно: коллектив все же учитывает всех своих членов, и каждый может рассчитывать на внимание к себе. А здесь хуже, чем в тайге. Просто с к у ч а ю по Сибири иУралу. Но надежды на посеицение будуицим летом уже нет. В Москве внезапно одряхлела и почувствовала себя откровенно старой,