Сибирские огни, 1988, № 4

% " - Р ™ «ели и - |п„г^е‘г.г.ггЕ»»- рек с и н т П р а , ' . ' ; " - ■■»- .о,/Ге%ГГ„Гд?а„ГГЛ;„“'^^^ иказывается, почти ничего. Кыштовский район — не исключение. Такая же каотина и в других местах. Проще оказалось воз­ двигнуть монументы славы, высечь в камне и металле имена погибших, чем запечат­ леть их в памяти потомков, высечь в сеол- цах подрастающего поколения. И пастет оно без глубинных нравственных корней и'"” ' ^•"Убокие, прочные, жизн^по- собные. Их не коснулась секира войны в погоне за иллюзорными целями мы подру­ били их сами. Возьмем только два примера. Некогда не только помочь престарелым родителям — горим на работе,— но и обогреть их добрым словом. Дети видят наше отноше­ ние к старшим и принимают его за норму человеческих, се» 1 ейных отношений с чисто юношеским максимализмом: отвергают уже наши ценности, наши принципы, наш жиз­ ненный опыт. в Новосибирске перед диспутом ветера­ нов воины и труда с десятиклассниками Калининского района о советском образе жизни было проведено анкетирование по­ следних. Никто из них не взял себе за об­ разец для подражания отца, деда и только несколько человек назвали мать. В Кыш- товке авторитет родителей признало пять процентов десятиклассников. Дети очень чувствительны ко всему, что их окружает. Видят жестокость — осужда­ ют и... принимают на вооружение; лжи­ вость — плохо, но почему бы не восполь­ зоваться ею себе во благо; беспорядок — привыкают к нему... Иду по главной улице Кыштовки за группой детей (три девочки, один мальчик), явно приехавших из какой- то деревни. Из магазина они вышли с покупками. Развертывают сырки, конфеты и тут же разбрасывают обертки. Делаю замечание. Растерянность. Тем не менее, продолжают сорить. На второе замечание — удивление, недоумение; почему какой-то прохожий портит им праздничное настрое­ ние? Не понимали они потому, что с колы­ бели привыкли к грязи и захламленности дворов, сельских улиц, окраин деревень, озер, речек. Я подумал, что дети могли быть из Березовки. Там прямо от порога кухни школьного интерната вся низинка завалена сотнями пустых консервных банок, битым стеклом, другим мусором — зловонная свалка. Полно таких свалок и в других деревнях. Удивляюсь, почему их не видят учителя, депутаты сельских и районных Советов, врачи санэпидемстанций. Дети видят их с колыбели, привыкли к ним. А тут какой-то странный прохожий приди­ рается к безобидным оберткам. Современный быт дает все больше и больше отходов, которые не может обез­ вреживать сама природа, а уровень эколо­ гической культуры настолько низок, что в сельских Советах, когда заводишь речь о необходимости организации мусоросвалок, захоронении отходов, председатели многих Советов отмахиваются от «пустякового» разговора. В красавицу Тару свалены не только бы­ товые отходы, тракторные колеса и блоки цилиндров. За полигоном сельхозучилища в Кыштовке берег Тары завален металличе­ скими отходами. Свалки — по течению Майзаса, Чоки и в других местах. А между тем слова «природа» и «родник» имеют тот же корень, что и «родина», «род», «родить», «народ»... Оскверняя при­ роду, мы развращаем народ, растлеваем человеческие души, воспитываем бездуш­ ных потребителей, думающих только о том, что можно взять от природы, и — никогда о том, что ей можно и нужно дать. Варварское отношение к природе — сви­ детельство угасания духовной жизни лю­ дей,^ показатель бездуховности руководи­ телей. Кто бездумно губит природу, тот без угрызения совести будет плевать в чужие души, перешагнет через повергнутого бе­ дой человека. В каждом селе вам назовут десятки подобных случаев. Я остановлюсь на одном. Искони на Руси,, да и не только на Руси, кладбища почитались как священные места. Осквер­ нение могил было тягчайшим преступлени­ ем и у некоторых народов каралось смертью. И в наши дни миллионы людей ежегодно по родительским дням приходят на кладбище. Это — обряд поклонения тем, кто дал нам жизнь, первые навыки труда и уроки нравственности, помог разо­ браться в сложном мире. Это — зримая связь поколений, обряд обновления души через потрясение. Это, наконец, — нравст­ венный урок подрастающему поколению, урок общественной памяти. Дети с лихвой вернут нам ту честь, которую мы отдаем шедшим впереди нас. Наше бессердечие — вернут тоже, вернут удесятеренным. Посмотрите, в каком состоянии находят­ ся наши кладбища. Многие не огорожены, заросли бурьяном, рядом с ними — свалки мусора. А в селе Чернаковка — прямое святотатство. Расположенное на окраине села кладбище сдавлено между машинным дзором и нефтебазой с одной стороны и скотными дворами — с другой. От скотных дворов его отделяет только дорога. С ка­ кой бы стороны ни дул ветер, не спа­ сешься от смрада. В такой обстановке не посидишь над могилой близкого человека, не отвлечешься от бренной повседневности, не испытаешь боль и очищение от воспоми­ наний об умершем, не перетряхнешь в по­ койной тишине свои духовные пожитки. В такой обстановке просто немыслим об­ ряд самоочищения. Чья бездумная голова посадила рядом с кладбищем машинный и скотный дворы? Председатель колхоза? Районный архитек­ тор, землеустроитель? Каждый из них при­ ложил к этому руку. Советские и партий­ ные руководители не остановили акт ванда­ лизма. Но главное даж е не в этом: бездуш