Сибирские огни, 1988, № 4

Это были большие — по моде — часы «Победа», вероятно, их покупал сам Борис Борисович по заданию полковнике. Я взяла со стола нож и хотела открыть им крышку часов. Но это был обычный сто­ ловый нож из нержавеющей стали — тупой, как все столовые ножи,— он срывался с края крышки, только царапая металл. Все молчали. Никто даже не спросил, за. чем я все это делаю. Первой нашлась та же Шарапова: — Сядь, Вадим!— сказала она.— Женя собирается показать нам фокус. — Вы хотите их открыть?— наконец спросил Завьялов.— Разрешите. Он взял у меня часы, пригляделся к но- жу, потом быстро встал, прошел на кухню, так же быстро вернулся с ножом, которым резал хлеб. Теперь все так же молча уста­ вились на Завьялова, ощущение тревоги прочно захватило их внимание, а я неволь­ но подумала: как жаль, что полковник При­ ходько не видит финальную разработку его же сценария. Завьялов положил часы на ладонь, при­ ставил к ребру крышки лезвие ножа, по­ вернул... и крышка упала на стол, удари­ лась о край тарелки и шустро покатилась по скатерти. Точным движением Шарапова поймала крышку, только мельком взгляну, ла на нее — мне показалось, что она уже догадалась обо всем сама — и протянула крышку Завьялову. — Возьми, Борис! Прочитай вслух. И по­ громче. Легкий румянец показался на ее щеках. Тяжелым замедленным движением Завь­ ялов опустил на стол нож и часы, которые держал в руках. Острые скулы на его лице обтянулись еще более. Он повернул крышку к свету. «Лейтенанту милиции Е. С. Грошевой»,— он отчетливо выделил мои инициалы и фа­ милию,— за отличную работу от Управле­ ния внутренних дел. Город Новосибирск». Фоменко уронил вилку, она резко звяк, нула о тарелку, но никто не обратил на это внимания. Шарапова поставила локти на стол и закрыла ладонью глаза. Часы лежа­ ли на столе, я подумала, что можно их закрыть, но крышка была в руках Завьяло­ ва, и мне не хотелось терять эту минуту на­ пряженной тишины. — У меня нет с собой удостоверения,— сказала я,— поэтому пришлось пойти на та­ кую инсценировку. Я опасалась, что кто-то из вас может не поверить мне, а сейчас буду говорить с вами уже не как ваша зна­ комая, а как работник милиции — офицер милиции, с полной ответственностью за все свои слова. Я не знаю подробностей, не знаю, как все произошло, но я знаю, что Зоя Ко.нюхова была вашей знакомой, она была и в этой комнате — в вашей комна­ те, Тобольский. И кто-то из вас увез ее отсюда на машине и высадил на автобус­ ной остановке, возле которой Зоя Коню­ хова перестала жить. За столом никто не шевельнулся, не произнес ни слова, я слышала даже ти­ канье моих часов, лежащих на столе. Тут ж е лежал и нож, который принес из кухни Завьялов. Это был хороший нож, с креп­ ким острым лезвием и удобной деревянной ручкой на медных заклепках. Я бы не воз­ ражала убрать его со стола куда подальше, но мне не хотелось привлекать к нему вни­ мание. Я знала, что успею опередить Бра­ гина, если он потянется за ножом. Сидя­ щих рядом я не опасалась. Конечно, у Бра­ гина мог быть и свой нож, но такую веро­ ятность я решила не принимать в расчет. Сам Брагин сидел потупившись, зажав коленями опущенные вниз руки, и только слегка покачивался на стуле взад и вперед. По переулку мимо домика прошла машина, за оконными стеклами сверкнули блики ав­ томобильных фонарей. Брагин резко вски­ нул голову. — Это не милицейская машина, Брагин, — сказала я.— В милиции даже не знают, что я здесь. Я могла бы не приезжать се­ годня к вам, но решила приехать. Я хочу, чтобы вы точно поняли меня. Мне неиз­ вестна степень вины каждого, но если ми­ лиция соберет вас всех, следствие сумеет ее определить. Поэтому вам нужно самим идти в милицию, а не ждать, когда за вами придут. Это последний наш разговор и мой вам совет. И это единственное, что я еще могу сделать для вас. А ваше доброволь­ ное признание — единственное, что вы еще можете сделать для себя. И хотя я примерно заранее продумала свою «тронную речь» — все же она была импровизацией, и сейчас мне показалось, что я нашла точные, убедительные слова. Я не стала упоминать про убийство, не ж е­ лая заранее пугать Брагина. И пока, как то­ кующий тетерев, вела свой монолог, пере­ стала следить за Брагиным. А он сидел как бы смирившийся, сгорбившийся, продол­ жая тихо покачиваться на стуле взад и вперед... Ох, прав был полковник Приходь­ ко, не умела я еще ни смотреть по сторо­ нам, ни заглянуть вперед... Я закончила на высокой ноте и, замол­ чав, опять услыхала тиканье своих часов, подумала, что теперь-то уж могу их за­ крыть. Мне нечего было больше говорить. Взяла со стола часы, потянулась за крышкой, небрежно оттолкнув в сторону лежавший рядом нож. Не предугадала я звериной быстроты и находчивости Брагина. Он не вскочил, не побежал кругом сто­ ла ко мне, не потянулся через стол к но­ жу: в любом случае он бы не успевал. Он это понял. Он просто схватил скатерть за углы и сильно дернул ее на себя. И под звон и дребезг полетевших на пол бокалов и тарелок быстро наклонился над столом. Я запоздала. Брагин дотянулся до ножа быстрее. Он вытер о скатерть правую руку, пере­ хватил ею нож. Левой рукой отпихнул с дороги вскочившего Фоменко и шагнул, огибая стол, ко мне. Все произошло так быстро и неожиданно не только для всех сидящих за столом, но и для меня. Я не успела закрыть часы — так и держала их в руке, как диктор мик­ рофон, и эта промелькнувшая в подсозна­ нии мысль помогла мне хоть как-то испра­ вить свой просчет. Я подняла руку с часами ко рту и заго­ ворила громко и отчетливо, как говорят в микрофон: — Ноль-два, ноль-два, ноль-два! Срочно машину к дому Тобольского... Опешили все, не только Брагин. Он даже оглянулся ка окно, как бы ожидая увидеть синюю мигалку «оперативки». Затем резко