Сибирские огни, 1988, № 3

Около меня стояли костыли. Впрочем, у всех костыли, и никакая это не примета. Лежал я в углу, в правом углу.» Он был взволнован, теперь говорил напряженно, как бы силясь разбудить ее память. И она, не же­ лая быть неблагодарной, солгала. «Да, помню...» И, странное дело, мгновенно вспомнила худощавое лицо, твердый подбородок, светлые глаза под темными бровями. Да, да, кажется он. И неуверенно добави­ ла: «Но у него... У вас, кажется, была повязка на лбу.» — «Вспомнили! — обрадовался он,— Повязка была. Видите шрам над бровью. Осколок. Мне повезло. Могло угодить в глаз. Значит, вы меня помните! — Он взял ее руки в свои, сжал и бережно опустил.— У меня все началось с той минуты, как увидел вас, как вы вошли в нашу палату, поздорова­ лись... Все помню, каждую мелочь. Помню ваше синенькое платье в белый горошек...» — Оно тогда у меня единственное было. — Знаете, я вот дважды женат, поверьте, а не представлял, что так, с таким отчаянием и восторгом можно любить и желать женщину. До вас я подобного не испытывал. Очень скоро понял, какую ошибку со­ вершил, женившись не по любви. Как ждал вашего прихода. Увидеть вас, хотя бы мельком... Поклониться вам хотя бы издали... «А я ничего не знала». И тут неожиданно вспомнила: она спуска­ лась по лестнице от своих «тяжеленьких» (кого с ложечки кормила, дру­ гим читала или писала письма, случалось, заменяла санитарку) и на лестничной площадке увидела того, что с повязкой на лбу, он стоял, опираясь на костыли, лицом к ней. К нему подошла высокая, полная женщина с хозяйственной сумкой и поцеловала его. «Жена» ,— дога­ далась она. А он, встретившись с ней глазами, густо покраснел. — Потом вы перестали приходить,— в его голосе послышался как бы упрек. — У меня заболели дети... Я вынуждена была сменить работу. — Зимой мне удалось дважды увидеть вас,— продолжал он.— Мы жили в пригороде. Супруге, она медсестра, дали квартиру при больни­ це. В первый раз я встретил вас на Советской... Шел до самого дома за вами. Ждал, в каком окне загорится свет. Зажглось окно во втором этаже слева от подъезда. Я ждал. Вы подошли к окну и задернули шторки. Потом я часто приходил взглянуть на ваше окно. Иногда мелькала ваша тень... Однажды посчастливилось встретить вас около дома. И снова пошел за вами. Вы спешили. Как оказалось, на вокзал. Ходили по перрону. Кто этот счастливчик, кого вы ждете?— гадал я. Оказалось, пожилая женщина. Вы обнялись и обе заплакали. Мне ста­ ло неловко, и я ушел. Это была моя подруга. Ездила на могилу сына. Он умер в госпи­ тале в Свердловске. — Я перестал искать с вами встреч. Заставил себя. Супруга что-то заподозрила. Формально моя совесть была чиста. Формально, а в ду­ ше... Но я себя заставил. Весной уехал в экспедицию, в горы. Мы хва­ тили тогда лиха... Переправлялись на плоту... Чуть не утонули. Я схватил воспаление легких и снова угодил в госпиталь. Когда это бы­ ло? В прошлом году, в конце лета. И все началось сначала. Меня не покидала надежда, что увижу вас. Предчувствие не обмануло. Когда получил разрешение выходить в госпитальный сад, скорее рощу, чем сад, я обычно уходил в конец кленовой аллеи, там скамейка. — Значит, это были вы?! Всегда с книгой, всегда на одном и том же месте. А я сидела немного поодаль. — С краю сломанной скамьи,— продолжал он.— Я потом догадал­ ся: вы выбрали эту сломанную скамью, чтобы к вам не подсажива­ лись, не мешали, вы всегда что-то писали. — Я жила, да и сейчас живу в коммунальной квартире с детьми... В госпитальной роще мне никто не мешал. — К вам иногда подходили наши ребята. Пытались познакомить­ ся, но безуспешно. Потом вы стали приходить в тихий час, когда нам положено спать, но я не мог не видеть вас. Под предлогом, что плохо