Сибирские огни, 1988, № 3

крывала книгу, словно выжидала, когда он перестанет привязываться. <^ожились...» — печально констатировал Александр Иванович... В ужин Танюша кормила его, как всегда и во всем торопясь, наби­ рая полную ложечку, капая,— а потом, бормоча извинения, подбирала кашу с его щетинистого подбородка — и он, видя, что дочери не по се­ бе от всего этого, изо всех сил старался держаться: хорохорился. — За маму скушал... за папу скушал...— натужно шутил он после каждой ложечки. А после ужина Александр Иванович уснул, и ему сквозь сон, непро­ ходяще, было стыдно, что простыня может сбиться до самых повязок,— и все, С 1 ШЯ от боли, натягивал ее до горла свободной рукой. Вероятно, он звал Танюшу, потому что вдруг услышал: Ушла она... Ушла ваша доча... Это, оказалось, говорила тихим, воркующим голосом бабуля. Она, прошаркав тапочками, присела возле него, промокнула вспотевшее лицо полотенцем, — Я буду ухаживать за вами... Она мне заплатила... Мне ведь все равно тут... Он окончательно проснулся от этих слов, огляделся: Танюша дейст­ вительно ушла — ни книги, ни сумки. Лишь на тумбочке, скомканно, валялся ее платочек. Александр Иванович безотчетно и как-то воровски потянулся за пла­ точком, но бабуля поняла его жест по-своему: подхватила с тумбочки стакан с водой и ловко, приподняв голову вместе с подушкой, поднесла его к губам. — А теперь давай-ка я тебе тампончики сменю,— приговаривала она, едва слышно прикасаясь к его животу быстрыми и сухонькими пальцами.— Мы сейчас все это ладненько... Ладненько... Он, голый, выпачканный кровью и йодом, лежал перед ней, слушал и уверял себя, что это, наверное, правильно, что Танюша ушла: спало то напряжение, которое терзало его даже сквозь сон, и все становилось естественным, привычным... — И давно она исчезла? — спросил он, когда бабуля укрыла его, — Да почти сразу, как ты посапывать начал,— отчего-то засмеялась она.— Утянула меня в коридор, нашептала про свои дела и — айда... Его, кажется, задел именно смех бабули. — Про какие еще дела? — нахмурился он. — Д а вечер у них завтра, после экзаменов... Ну и выспаться захо­ телось...— Бабуля все еще потаенно, как участница заговора, посмеива­ лась: — Молоденькая... А то ведь будет перед кавалерами сонной мухой или как... — А меня-то она почему не посвятила в это? — перебил ее Алек­ сандр Иванович.— Не могла дождаться, что ли, когда я проснусь?! Бабуля растерянно поморгала. — Так ночь уже наступала,— наконец, нашлась она.— Боялась, должно быть... Тут же пустырь кругом... до самого трамвая... Пони­ маешь?.. Он ничего не ответил и, натянув на лицо простыню, выжимая под­ ступившие слезы, зажмурился. — Ну поспи, поспи еще, родненький...— погладила его по плечу ба­ буля.— А на дочку не серчай... Она ведь не просто так... а обо всем со мной договорилась... Он зажмурился еще, потом еще — но слезы уже не останавлива­ лись... «Почему она такая? — допытывался он неизвестно у кого.— Я ли для нее не старался, не делал все, что мог... А она вот взяла — и сбежа­ ла... Ночи испугалась... Чепуха все это — ночь... Не в ночи дело...» Недавно, уезжая в турпоездку, Танюша готова была уйти из дома вообще черт знает в какую глухую пору. Он предлагал ей тогда — прав­ да, сразу же после работы — свою машину, но она отмахнулась: