Сибирские огни, 1988, № 3

Старушка забежала вперед Бориса, заговорила, как бы оправды­ ваясь: — Там у него на шеках чуть-чуть не побрито... Но я боялась, как бы не порезать... Но ничего, оно не бросается в глаза... Борис так и не понял, зачем она это говорила ему... Отец лежал как живой, благостный, спокойный. Мгновенная ж а ­ лость охватила Бориса, захотелось так же, как мать, упасть на его сло­ женные на груди руки и поплакать,— но старушка уже повела тех, кто ждал в приемном покое, куда-то в дальние комнаты... — Давайте выносить...— склонился Борис над матерью.— Другим место надо... Шофер, физрук, и физик взялись за гроб. Борис тоже хотел взять­ ся, но старушка отстранила его: — Тебе нельзя!.. Ты же сын... Бориса обдало суеверным страхом. Что можно, что нельзя при по­ хоронах — мучило его потом до самых поминок... Как выносить из морга — ногами или головой вперед? Это ведь не родная квартира... Надо ли закрывать за гробом дверь, а потом уже выходить? Что выносить раньше — крышку или гроб? Б каком поряд­ ке их ставить в машине? Можно ли при этом курить? Страшно было, нарушив ритуал, накликать беду на себя, но еше хуже — оскорбить память отца. Мать в спешке оделась легко, в старенькое зимнее пальто, но непре­ менно хотела ехать в кузове, с отцом; так вроде требовал обычай. Ее бы свалило еше до кладбиша. Помогла старушка: — Бы же пока не до могилы... До дома можно везти и так... Отец лежал в открытом гробу, в костюме, с непокрытой головой и не верилось, что он не чувствует холода... Физрук сбегал к перекрестку и сумел поймать такси. На такси от­ правили домой мать, Лену и ее сотрудниц, а мужчины поехали в кузове: сели на корточки, перед гробом, спрятались от ветра за памятником. Б кабину никто не сел: уговаривали перебраться туда Бориса — намерз­ ся, мол, и так сегодня,— но это выглядело бы противоестественно: сын покойного в тепле, а они... Физрук был молчаливый, его Борис мало знал и, честно сказать, относился к нему с тайной неприязнью: при нем ни Бориса, ни других мужчин в учительской словно не замечали. — Бладимир Степанович, а как бы нам передвинуть...— обращались только к нему.— Бладимир Степанович, а как бы нам донести... Ходил он бодро, каким-то пружинистым шагом, как бы подчерки­ вая свою спортивную выправку, и женшины — в большинстве незамуж­ ние — заметно любовались им. И он всегда, без рассуждений, брался за все, о чем просили, и сюда, наверняка, поехал без особых уговоров... А физик был такой же неумелый и нескладный, как Борис, хотя и старше его раза в два. Он и здесь, в морге, все оглядывался,— как бы чего сделать не так, ждал команды. Силенок у него не хватало, он без­ успешно пытался, забравшись по велению шофера в кузов первым, сдвинуть в сторону памятник, чтобы установить удобнее гроб, а когда Борис начал помогать, то все отговаривал: — Да не надо... не надо, Борис Андреевич... Мы сами... Автобус, оркестранты и провожающие — учителя, Ленины сотруд­ ницы, соседи — уже ждали их, стоя у подъезда. Бынесли откуда-то та ­ буретки: мать настояла, чтобы гроб сняли с машины и поставили у подъезда. «Ногами к подъезду?.. Головой к подъезду?.. Хоть бы кто-нибудь написал правила похорон, что ли!..» Один из оркестрантов подошел к Борису: — Вы хозяин? Оркестрант тихо, вполголоса и как бы смущаясь, попросил сразу же деньги и хотя бы одну бутылку водки. — Губы к трубе примерзают...