Сибирские огни, 1988, № 3

— Да...а? А в какой школе? Борис снова ответил что-то поспешно. „ — У-у-у! — артистично развел руки парень.— Совсем родня. я ^ ня ведь дочка там у вас учится. У Марии Ивановны... З н а е ш ь такую. — Да, да, да, —почему-то действительно обрадовался Борис. Это точно становилось гарантией, заверением, что теперь все те­ перь уж парень не обманет, не подведет. ^ — Хорошая, очень хорошая учительница...— явно стараясь, чтооы парень уловил его искренность, сказал Борис. Он хотел еще добавить и то, что работает с ней давно, с самого первого своего дня в школе, но остановил себя. Ему вдруг все стало противно: и он сам, с этим своим заискиванием, унилсенным лепетом, и этот парень, в словах которого так и сквозило, вот и я, несмотря на всесилие, такой же, как и ты, обыкновенный... Противно было и то, как взял парень деньги — спокойно, равноду­ шно, не пересчитывая — и не сунул их, поозиравшись, тотчас же в кар­ ман, а постоял, похлопал пачкой по брезентовой рукавице. «А может, все так и надо... все нормально, законно...— думал Бо­ рис.— Ведь не стесняется же он, не скрывается...» Могила действительно была на удобном месте — у дороги, на при­ горочке. — Запомни фамилию, кто рядом будет,— посоветовал парень. У парня был фонарик — он посветил на соседнюю пирамидку: Бо­ рис увидел фотографию какого-то старичка. «Отцов сосед теперь бу­ дет навеки...» — и прочитал: «Килейкин Иван Митрофанович». «И я еще брюзжу! — отругал он себя.— Я бы и это не сумел сооб­ разить — шарашился бы потом по кладбищу...» — Ну, назад? — спросил парень.— Запомнил? Доволен? Борис кивнул. Как бы то ни было, а могила уже имелась. Загру­ жайся хоть сейчас в морге — и прямо к яме, без остановок. — А никто тут до нас не займет могилу? Он в тот же миг представил, как приедет на кладбище с гробом, а могила уже будет перепродана, занята, в ней — уже кто-то другой. Как же тогда быть? Раскапывать, вытаскивать его, другого? Как? Рас­ капывать самим или искать родственников?.. — Не займут, не займут,— успокоил его парень. — А может, кого-нибудь прислать, покараулить? Парень, кажется, обиделся. — Мы же порядочные люди,— насупился он.— Сказал твоя — значит, твоя!.. У Бориса не слушались от мороза губы, когда он появился дома. Он зачем-то силился сказать «тпру!» и улыбался. Мать встревоженно смотрела на него. — Все хорошо, мама,— обнял он ее за плечи.— Я обо всем дого­ ворился. Мать заплакала. — Это знаешь как непросто...— пробормотал он. Мать отстранилась от него и молча ушла в спальню. — Попей хоть чаю,— почему-то шепотом, косясь на дверь спальни, сказала Лена.— Ты уже второй день голодный... Лена с матерью, наверное, опять поссорились. Лена не спала всю ночь: разделывала мясо, отмачивала и варила кальмаров — для сала­ та, который отец когда-то очень любил,— а мать, должно быть, в чем- то, походя, упрекнула ее. Лена не переносила, когда не замечали ее старания. Борис сел к столу, обхватил ладонями кружку чая и почувствовал вдруг, что действительно сильно проголодался. Он отхватывал зубами колбасу прямо от целого куска и, давясь, торопясь, запивал ее горячим чаем: казалось, если мать застанет его сейчас, то обязательно осудит. «Мне ведь теперь до самых поминок вряд ли удастся перекусить...» — оправдывался он.