Сибирские огни, 1988, № 3

у матери снова, кажется, что-то случилось с сердцем она беспо­ мощно попятилась к стоявшим у стены стульям... Они вернулись домой уже в первом часу ночи. Лена^ занавесила все зеркала, сняла со стола скатерть — и поставила голый стол посреди комнаты. Ей, слава богу, хватило такта ни о чем не спросить мать молча взглянула на все эти приготовления и прошла в спальню... На кухне варилось и жарилось мясо, стоял чад. У Лены казалось распухшим лицо, глаза покраснели, ввалились. — Д авай , наверное, отдыхать,— хотел уложить ее Борис. Но она отказалась. — Мне сегодня надо обязательно разделаться с мясом... Он видел: Лена, обиженная матерью, теперь будто крест несла... Борис тоже не лег — взялся чистить лук, мыть изюм для кутьи — но глаза слипались, он ронял нож, гремел без конца кастрюлей, полови­ на изюма оказывалась в картофельных очистках. Лена, наконец, прогнала его. — Я тоже скоро,— пообещала она.— Не мучайся... Он прошел в большую комнату, устроился на диване, повернувшись ЛИЦОМ: к спинке, и укутавшись с головой в одеяло, чтобы ничто не ме­ шало, но сон вдруг пропал. «Это ж е диван папы! — неожиданно подумалось е м у , - О н спал на нем... Это под его телом продавился он местами...» Борис не раз леж ал тут — и никогда не обращал внимания на это. Было ощущение, что он вторгался во что-то запретное. Еще позавчера утром отец слышал пружины дивана, чувствовал морозный запах про­ стыней. А сейчас в отце даже памяти об этом не сохранилось. Отца сейчас не было вообще. «Как же так — нет вообще?.. Как?!..» Д ля сознания это оказывалось тупиком... Сон все-таки временами накатывал, наверное, на Бориса: он видел вдруг отца, улыбающегося, в яркий солнечный день, возле магазина сельпо. Отец что-то говорил, шевелил губами. Он как бы все еще жил. Бо ­ рис даже замер — ждал : сейчас вот отец вразвалочку шагнет... погла­ дит его своей шершавой ладонью... «Но его же нет, нет!» — вздрагивал он... И снова, помимо воли, оказывался у того же тупика... «Нет его рядом и никогда не будет? Но ведь не было же его в на ­ шем городе годами, а снился он спокойно, без боли — почему сейчас, когда я расстался с ним всего двое суток назад, почему сейчас все по- другому?.. Может быть, идут от папы какие-то импульсы, как инфра­ красные лучи, которые мы не видим, но которые действуют на нас, а?..» Отец перебрался сюда, в этот город, три года назад только ради то­ го, чтобы, как говорил он, «родные руки закрыли глаза», чтобы попро­ щаться, передать напутственное слово. Ему непременно хотелось так: «Я умру — накажу тебе, ты будешь умирать — накажи своим детям: вот, мол, дед наказывал... А они чтоб потом своим: прадед ваш за в е ­ щал...» Отец умер — и ни прощального слова, ни напутствия, и чужие рав­ нодушные люди прикрыли ему глаза. И что от того, что он умер один, мучаясь от сознания, что никого родного нет рядом? Осталась душа с мучением этим? Или ей все равно? Или сейчас его мучение как-то пере­ далось им, живым? Там ведь, за пределами, наверное, неважно: как прожил, как умер. Или важно? Кто знает, кто скажет?.. Почему всегда кажется, что потом, там, спохватишься, а поправить уже ничего нельзя? Или спохватишься, будешь биться именно в послед­ ний миг? И что? Какой-то миг понимания, что была дарована тебе жизнь — познать ее всю, прочувствовать, задание тебе было дано такое от некоего вечного и вездесущего, а ты прятался от жизни, боялся ее?.. Значит, иди, куда ведут тебя твои желания, побуждения? В этом твоя программа, да? А ты смирял себя, свои порывы... Боялся, что будет 70