Сибирские огни, 1988, № 3

когда этот хмырь начинал орать: «Принимай товар!» А мать была уже там. Помогала разгружать. И возвращалась с бутылкой. Она прятала ее и бежала на работу. А я, если находил, выливал водку в раковину. Вечером мать плакала. Толян, ты помнишь, как мать плакала? А ты, когда приходил на выходные, всегда клянчил деньги. ТОЛЯН. Я копил на магнитофон. ТРОФИМ. Да? Ты говорил, что постоянно ходишь в интернате го­ лодный. ТОЛЯН. Кормили там действительно неважно, но я хотел магнк^ тофон. ТРОФИМ. А я хотел, чтобы мать не пила и чтоб мы жили все вместе. ТОЛЯН (насмешливо). И для этого ты обокрал ларек? ТРОФИМ. Я его не обокрал. Я его поджег. А обокрал его тот хмырь, который кричал: «Принимай товар!» — я видел. Я все видел в окно, когда он ушел, я побежал за милицией. Я обегал два квартала. Потом позвонил из автомата. Вернулся и стал ждать у ларька. Меня всего трясло, я боялся, что он вернется. Мне было очень страшно. Я увидел двух мужиков, побежал к ним, хотел рассказать, но испугался, что они из той же компании, и только попросил у них закурить. Один обозвал меня сопляком, а другой дал сигарету и спички. Я стал прику­ ривать, но тот, который меня обозвал, полез сигарету отбирать, я толк­ нул его, наверное, с испугу. И убежал со спичками. ТОЛЯН. ...и ты поджег? ТРОФИМ. Я не хотел. Я ждал милицейскую машину, а она все не приезжала. Тогда мне захотелось посмотреть, что там внутри, в ларь­ ке. Замок был сорван, дверь приоткрыта. Я заглянул туда, там было темно и воняло бензином. Может быть, этот хмырь хотел поджечь л а ­ рек, но не успел, или его спугнули. Не знаю. Я чиркнул спичку, но руки у меня так тряслись, что вспыхнул сразу весь коробок. Он прямо взор­ вался у меня в руках. Я отшвырнул его и убежал. Два дня я не был дома, а потом пришел, потому что боялся за мать. И меня взяли... ТОЛЯН. А ларек сгорел дотла... ТРОФИМ. А ты накопил на магнитофон... ТОЛЯН (поспешно). Деньги я отдал матери... ТРОФИМ (устало). Молодец. Примерный мальчик. Эго я посове­ товал ей, дурак. Она даже у меня просила, когда приходила на сви­ дания... ТОЛЯН. Тоська, но почему ты не рассказал на суде так, как мне?.. ТРОФИМ. Не знаю. Меня спросили: «Ты поджег?» Я сказал; «Я...» ТОЛЯН. Но ведь ты не хотел... Ты... ты нечаянно. ТРОФИМ (смеясь). За нечаянно бьют отчаянно. Если говорить честно, я не знаю, совсем ли нечаянно. Ведь я мог выбросить коробок и на улицу. Д а хватит об этом. Я был дураком, и баста. Все. ТОЛЯН. Нет, я хочу знать. Мать сказала, что ты украл ящик вод­ ки. ТРОФИМ. Врешь. Она не могла так сказать! ТОЛЯН. Прости. Она сказала — украли. ТРОФИМ. Там когда начали разбираться, то получилось, что во­ обще ларек я поджигал пустой. А перед этим весь товар вынес на своих могучих плечах... ТОЛЯН. Но ты ведь знал, как было. И молчал. ТРОФИМ. Без меня разобрались, слава богу. И хмыря нашли, и про­ давщицу прижали... Вышло все по справедливости, мне за поджог, им за все остальное. ТОЛЯН. Но ты же не виноват. Зачем ты... ТРОФИМ. Я хотел этого, понимаешь, хотел... чтоб меня посадили. Назло матери, назло тебе, назло фотокарточке. ТОЛЯН. Какой фотокарточке? ТРОФИМ. Ты что, забыл? Ты был большой хитрец, Толян. Стоило тебе что-нибудь натворить, ты доставал фотографию отца, тащил ее к