Сибирские огни, 1988, № 3

— Чую, не дотяну до рассвета... Нету совести у мужика! — Совесть есть... Только важно ли это, Если нету сенца ни клочка? — Так из дома никто и не вылез, Что им! Дрыхнут в тепле на печи... — Ну, а мы-то с тобою трудились? С самой осени даром торчим. Значит, тоже работать не любим? Значит, совесть забыли и страх? — Но они же — хозяева, люди! Через них пропадаем в снегах! —• Это правда, с рождения знаем. Вся судьба наша горькая здесь — Есть хозяин над нами. Хозяин И над нашим хозяином есть... — Так по чьей же Безумной забаве Заморожено сердце коня! Ухожу я. Пусть волки избавят От мучительной смерти меня... Конь уходит. Второй остается. Прорезая отчаньем мрак, Волчий мертвенный вой раздается И смолкает, сжимаясь в кулак. В это время отец за стеною Притаился в холодном углу. Нож сапожный держа за спиною. Озирая ожившую мглу. А вокруг, наполняя жилище. Разливая зловония дух. Бесы копятся, множатся, рыщут. Диким хохотом мучают слух. Вот чугун окружили толпою. Мясом давятся, кости грызут. Испражняются, чавкают, воют. Тянут когти и на печь ползут. Нескончаемо, невыносимо Копошенье, скрипенье... Гляди!— Наклоняются бесы над сыном. Приникают к ушам и груди! И над спящим — Зловещи, несметны. Безымянны и несть им числа — Сатанинские шепчут советы, На безумные тянут дела. Грудь раскрыли, нацелили жало. Вот зловонное зелье несут. Подползают, Приладившись — жадно Кровь сыновью из шеи сосут... Словно сердце отцу распластало. Крикнул сдавленно: — Сына не трожь! Задыхаясь от ужаса, встал он, К теням бросился, выставив нож. Резал, взмахивал перед собою: — Не замайте сынка моего!.. Бил, и сразу же режущей болью Жгло несчастное тело его... Печь погасла... Жилище продрогло... Сын, как прежде, под шубою спит. А на кухне отец под порогом Перерезанной глоткой храпит... 10 Минул месяц... В ночи не услышал Сын, укрытый овчиной сырой. Как с разобранной за зиму крыши Снег подтаявший Рухнул горой. Сын не видел, как, дом наполняя. Валит пар из его чугуна. Наливает подворье до края. Вот уж паром округа полна... Мокрый снег, теплый пар. Светлый воздух, И над белой, сплошной кутерьмой Чуть чернеют грачиные гнезда На березах, сожженных зимой. Пар отходит, снижается, тает, С ним мешается дым над трубой... И, в ы т а и в а я , возникают Крыши... избы... изба за избой... Вот залаяла где-то собака. Слышен говор и смех на селе. Точно лодка пристала из мрака К разноцветной и шумной земле. По округе — от края до края Небывалые всходы пошли — Комья глины с одежд отряхая. Хлеборобы встают из земли. Обгоняя, толкая друг друга. Выбегают ребята гурьбой, Мужики вылезают из луга И выводят коней за собой. Бабы медленно, словно растенья. Вырастают, любая — цветок. И кряхтя восстает из забвенья Обомшелый веселый дедок. Возникают амбары, сараи... И амбар, и сарай — не пустой... И на ВЫМЫТВ 1 Х окнах играет Солнца ясного луч золотой. Все В достатке — Зерно и скотина. Деньги водятся в каждом дому... Только хата злосчастного сына Глубже, глубже уходит во тьму...