Сибирские огни, 1988, № 3

ВОДОПАД в июле, когда температура достигает сорока по Цельсию — тепловое равновесие континентальной Колымы,— повинуясь тяжелой силе внезапных дождей, на лесных полянках поднимаются, пугая людей, неестественно огромные маслята со скользкими змеиными шкурами, пестрыми змеиными шкурами — красные, синие, желтые... Вне­ запные эти дожди приносят тайге, лесу, камню, мхам, лишайнику — только минутное облегчение. Природа и не рассчитывала на этот плодоносящий, животворный, благо­ детельный дождь. Дождь раскрывает все скрытые силы природы — и шляпки маслят тяжелеют, растут — по полметра в диаметре. Это пугающие, чудовищные грибы. Д ож дь приносит лишь минутное облегчение — в глубоких ущельях лежит зимний, на- вечный лед. Грибы, их молодая грибная сила вовсе не для льда. И никакие дожди, никакие потоки воды не страшны этим гладким алюминиевым льдинам. Л ед при­ крывает собой камень русла, становится похожим на цемент взлетной дорожки аэро­ дрома... И по руслу, по этой взлетной дорожке, убыстряя свое движение, свой бег, летит вода, накопившаяся на горных пластах после многодневных дождей, соеди­ нившаяся с растаявшим снегом, снег превратившая в воду, позвавшая в небо, в полет.., Бурная вода сбегает, слетает с горных вершин по ущельям, добирается до русла реки, где поединок солнца и льда уже закончен, лед растаял, В ручье лед еще не растаял. Но трехметровый лед ручью не помеха. Вода бежит прямо к реке по этой мерзлой взлетной дорожке. Ручей в синем небе кажется алюминиевым, непрозрачным, но светлым и легким алюминием. Ручей разбегается по гладкому блестящему льду. Разбегается и прыгает в воздух. Ручей давно, еще в начале бега, в вершинах скал считает себя самолетом и взвиться над рекой — единственное желание ручья. Разбежавшийся сигарообразный, алюминиевый ручей взлетает в воздух, прыгает с обрыва в воздух. Ты — холоп Никитка, придумавший крылья, придумавший птичьи крылья. Ты Татлин-«летатлин», доверивший дереву секреты птичьего крыла. Ты — Лилиенталь... Разбежавшийся ручей прыгает и не может не прыгать — набегающие волны тес­ нят тех, кто ближе к обрыву. Прыгает в воздух и разбивается о воздух. У воздуха оказывается каменная сила, каменное сопротивление — только на первый взгляд издали воздух кажется «средой» из учебников, свободной средой, где можно дышать, двигаться, жить, летать. Ясно видно, как хрустальная струя воды ударяется о голубую воздушную стену, прочную стену, воздушную стену. Ударяется н разбивается вдребезги — в брызги, в капли, бессильно падая с десятнметровой высоты в ущелье. Оказывается, что гигантской воды, скопленной в ущельях, в разбеге,— силы до­ статочной для того, чтобы сокрушить скалистые берега, выворачивать деревья с корнем и бросать их в поток, шатать и разламывать скалы, сметать все па своем пу­ ти в законе половодья, потока — этой силы мало, чтобы справиться с косностью воздуха, того самого воздуха, которым так легко дышать, воздуха, который прозра­ чен и уступчив, уступчив до невидимости и кажется символом всякой свободы. У этого воздуха, оказывается, есть такие косные силы, с которыми не сравнится никакая скала, никакая вода. Брызги, капли мгновенно соединяются вновь, снова падают, снова разбиваются и с визгом, ревом добираются до русла — огромных каменных валунов, шлифованных веками, тысячелетиями,.. Ручей доползает д о русла реки по тысяче дорожек между валунов, камней, камеш­ ков, которые капли, ручеечки, ниточки укрощенной воды боятся и пошевелить. Ручей, разбитый, укрощенный тихо, беззвучно вползает в реку, очерчивая светлый полукруг в темной воде, бегущей мимо реки. Реке нет дела до этого ручья-«летатлина», ручья- Лилиенталя. Реке некогда ждать. Впрочем, река чуть отступает, давая место свет­ лой воде разбитого ручья, и видно, как поднимаются из глубины к светлому по­ лукругу, заглядывая в ручей, горные хариусы. Хариусы стоят ’ в темной реке близ светлого полукруга воды, на устье ручья. Рыбная ловля здесь неизменно хорошая,