Сибирские огни, 1988, № 3

усадили ребят. Да, вот так же: как цыплят в лукошке. Она примости­ лась в передке кошевы на мехом вверх собачьей дохе. ...Снова раздался звон колокольчика, и на широкой тропе показалась игрушечная мохнатая лошадка-пони, детей как будто более всего радо­ вало, что их везет вот такая маленькая, совсем как настоящая лошад­ ка. Это она знала по своей внучке. Проводив глазами кузовок с ребятами, она вернулась к своим вос­ поминаниям. ...От их поселка до Главстана двадцать восемь километров. Дорога сказочная: справа, впритык к дороге, до самой небесной кручи высокие горы, на них гудит тайга, слева вьется-бьется о камни-валуны, руша ледяные забереги, строптивая горная речка, а на другом ее берегу пол­ зет к небу забураненная снегопадами темная тайга. Что за прелесть прокатиться по зимнику, когда бежит ровной рысью конь, поскрипывает снег под полозьями, вызванивает свой нехитрый мотивчик колокольчик, а за спиной у нее шушукаются, посмеиваются дети. Ее не покидало ощущение молодости, своих неистраченных сил, ожидание счастья... Отрываясь от прошлого, решила, что пора сделать разминку. Похо­ дила по боковым дорожкам и снова вернулась к своей скамейке и по­ грузилась в то давнее, далекое. ...На елке она веселилась ничуть не меньше, чем ребята, водила с ними хороводы, затевала потешные игры. Танцевала польку-бабочку, краковяк, тустеп — танцы тех лет. От музыки, от потрескивающих све­ чей на елке — запаха ее детства — у нее кружилась голова. Уговорила устроителей праздника принять ее неприглашенного (без билета) гостя, и не обделить его подарком. На этом балу она не была золушкой. Платье из легкой шелковистой ткани, словно крылья бабочки, порхало, на ногах (впервые в жизни) туфли-лодочки на французском каблучке. Боже мой, как в молодости это могло радовать! Тогда она нравилась сама себе, и все ей нрави­ лись. Танцуя, ловила на себе улыбчивый взгляд Секретаря. Он пригла­ сил ее на прощальный тур вальса. Она оробела: такой большой, гро­ моздкий... И разве Секретари танцуют?.. На удивление — с несколько тяжеловесным изяществом — он провальсировал с ней вокруг елки. Наверное, вот тогда-то она была счастлива. Пусть смешно, наивно, но счастлива... Уезжала с Главстана, когда с гор уже наползал синий сумрак. Ста­ рый конюх хакас, запрягая на конном дворе Атамана, сказал: «Отнако, дефка, пуран пудет...». И пожаловался, что ноги у него «шипко полят». «При чем тут ноги?» — удивилась она. По молодости не ведала о зави­ симости старческих хворей от погоды. Но вот позади остались последние жилые бараки Главстана. Теперь слева горы, справа река. Вихрится снежок под ногами коня, поземка кидается под полозья. Тайга зловеще гудит. Неужели разыграется бу­ ран? Только бы не это... Гуд тайги все нарастал. Она еще надеялась, что успеет до бурана добраться домой. Коня не надо было подгонять, словно чуя непогоду, он бежал споро. Не сбиться бы, днем она приме­ тила лесовозные дороги, идущие в распадках гор. Но Илья, запрягая Атамана, внушал ей: «Конь не подведеть». Ох, надо было уехать хоть на час пораньше. Белая мгла, крутящаяся, воющая, стонущая, обрушилась внезапно. Потерялась видимость: ни гор, ни реки. Глухо взвенькивал колоколь­ чик. Выручай, Атаманушка! Выручай... Пусть все, что угодно, случится с ней. Лишь бы не с детьми. Только бы они не замерзли. Только бы живыми добраться до дома. Столько долгих лет прошло, а тот жуткий страх, что навалился на нее, когда пала ночь, и в кромешной, бесновавшейся тьме она везла ребятишек,— до сих пор не забыть. Вспомнила — и озноб по спине. А тогда — душа у нее леденела от ужаса. Как назло, память подсо­ вывала всякие страшные события, о которых ей рассказывали местные жители. Вот так на дороге в горах буран похоронил целый обоз с сеном, 14