Сибирские огни, 1988, № 3

походила по дорожкам и снова вернулась к своей скамейке на широкой тропе, к звону колокольчика, скрипу полозьев, лошади и ребятне в ко­ шевке. Постепенно, как солнце пробивается через морозную мглу, проби­ лось через толщу лет воспоминание. Когда это было? Она жила на при­ исках... Начало тридцатых годов. Учительствовала. Боже мой, в какой глухомани она жила! Кругом горы и дремучая тайга. Зимой поселок утопал в снегах. Подъедешь, и лишь по вьющимся из труб дымкам пой­ мешь: здесь живут люди. Сугробы до крыш, к дверям ведут выкопанные в снегу траншеи. Днем не обходились без электрического света. Да, но при чем тут звон колокольчика? Что же он пробудил? Вспомнила, вспомнила!.. Нет, нет, это уж не такая глубокая ста­ рость, если память еще жива. У них в горном районе был необыкновенный секретарь райкома. Так все считали, и она тоже. И это подтвердилось, когда в годы , войны узнала, что он стал замечательным командиром партизанского отряда. Внешность у него была необычайная. Увидев впервые на экране кино Фиделя Кастро, она сказала: наш Секретарь. Он любил детей. Он на­ ходил время заглядывать в школы, детские интернаты. Однажды тихо просидел у нее весь урок литературы в четвертом классе. А с какими умными и пламенными речами он выступал на учительских конферен­ циях! Однако она отвлеклась... О чем же ей все же напомнил звон коло­ кольчика? Знала, что не успокоится, покуда из расплывчатых усколь­ зающих туманностей памяти не выявит, отчего же возникла тревога. Да, да, тревога. Так, восстановим цепь событий. Была зима... Она учитель­ ствовала... Каникулы... И вот что-то, как она зачастую говорила, какая- то дверка, крохотная дверка в глубине сознания отворилась. В ту зиму Секретарь заявил: новогодняя елка никакой не пережиток (а было, когда елки отменяли), а прекрасный праздник для детей. Первая новогод­ няя елка у них в районе. Поставили ее в клубе на Главстане (в район­ ном центре), великолепная, царственная, пахучая ель — пришелица с гор, из глубин тайги. Наготовили богатых подарков: апельсины, ман­ дарины — такая редкость на приисках, фигурный шоколад. Пригласи­ тельные билеты разослали на все прииски. Вручали их ударникам. Су­ ществовала тогда подобная форма поощрения. В их крохотном поселке и школа невелика. Досталось им семь биле­ тов. Учителей двое: заведующая и она. Сопровождать детей на елку по­ ручили ей. Живя в горном, таежном крае, она научилась править ло­ шадьми. В те давние времена, когда машины еще не вытеснили коня, верный друг и помощник человека выручал таежного жителя. Переме­ тет, занесет дороги метель, никакой машине не продраться сквозь снеж­ ные заслоны, а дюжий коняга пробьется, одолеет их. Решила она самой быть за кучера, чтобы не лишать кого-нибудь из ребят праздника. И на свой риск взяла еще одного ученика, без пригласительного билета. Очень уж просился мальчонка. Все это она пояснила молодому конюху, из донских казаков (кого только не заносили вихри истории на далекие прииски в сибирских го­ рах). Конюх запряг справного гнедого коня, хоть и носящего разбой­ ную кличку — Атаман, но нрава тихого, и главное — выносливого, что она в полной мере оценила позже. Удивительная штука память! Столько лет прошло, а она так ясно помнит конюха Илью. Колоритная фигура. Такие человеческие типы складывались, вероятно, столетиями. Отличала его осанка, стать: тон­ кий в талии, широкий в плечах. Худощавое лицо, нос горбинкой, орли­ ный глаз, лихой чуб, усы казацкие. И одевался он хоть и небогато, но опрятно. И непременно — высокая заломленная папаха. И сразу, как поселился, пристроился на конном дворе. Лошади были его страстью, выхаживал самых обреченных доходяг, списанных с шахт. Его ценили. Гужевой транспорт в те годы был единственным транспортом на при­ исках. Конюх Илья и привязал колокольчик к дуге, сказав: «С коло­ кольцем зараз добре». Положили в кошеву сена, расстелили тулуп и