Сибирские огни, 1988, № 2

Катерина прижала к груди киянку и узкую стамеску — инструменты маркировщика, в растерянных глазах копилась надежда. — Не обижайся. К атя ,— вздохнул Степан ,— Я ж тебя временно ставил... — На черемухе пайка маленькая,— пожаловалась Катерина.— А нас, едоков-то... Не протянем... — Пайка лесорубная останется,— заверил Христолюбов.— Как-ни­ будь, Катерина, как-нибудь... И пошел с плотбища в гору, к засыпанным под окна великановским избам. Контора была недалеко, но Степан Петрович свернул на другую улицу и направился к избе Валентины Глушаковой. Призывник Михаил, несмотря на мороз, в одной рубахе метал сено под крышу стайки. — У хож у я! — похвастался он, работая вилами.— Весной мамке не­ когда будет сметать, останется под дождь, погниет... Сама Валентина стояла у плиты, жарила картофельные, напополам с тертым орехом-рогульником, дра.ники и беззвучно плакала. Слезы п ада ­ ли с ее красного лица и шипели на раскаленной чугунине. Степан мол­ ча достал бумагу, карандаш , пристроившись у печки, написал записку. — Пошли парня на Бож ье,— сказал он тихо и виновато.— Пускай д ад ут пять фунтов муки и оковалок мяса. С а х ар у нету, так полфунта конфет дадут. Постряпай там что... Проводи, как полагается. — Ой, спасибо тебе, Петрович! — оживилась и тут ж е заплакала в голос Валентина.— Горюю, проводить-то по-людски нечем... — Не мне спасибо,— проронил Степан .— Парнишкам с военобуча. Харчи-то ихние... Вот как живем мы, Валентина: в одном месте отрыва­ ем, к другому пришиваем... Д а ничего, не век ж е этой войне... Валентина спрятала записку, схватила телогрейку. В избу зашел раскрасневшийся, сияющий Михаил. — Ты, мамка, не забудь: корова у нас сразу после рождества оте­ лится. Смотри, не прокарауль, сарай-то холодный, не успел перебрать... — Не забуду, сынок, не забуду! — Потом напишешь мне на фронт. — Напишу,— она спохватилась.— Петрович, ты на проводины-то приходи! Нынче вечером, как бабы с работы вернутся. — Ладно,— пообещал Степан, держ ась за дверную скобу.— Если не заберут — приду... Христолюбов зашел в контору, где было натоплено, душно и сине от махорочного дыма. «Фронтовика прислали,— в последний раз подумал он, открывая двери.— Чтоб устыдить покрепче...» В комнате, где была бухгалтерия, нарядная и одновременно «каби­ нет» Степана Петровича, за длинным непокрытым столом с лавками сидел Андрей Катков — парень лет тридцати, родом из соседней Поло­ нянки. Был он в гимнастерке, без ремня и погонов, на груди — при­ горшня медалей, в углу — черные, облупленные костыли. — Андрюха?! — Степан сорвал шапку и хлопнул ею по столу.— А где уполномоченный-то? Катков, держась за стенку, выбрался из-за стола, пожал Степану р у ­ ку и сел на скамейку, под окно. Не улыбнулся, не обрадовался — виде­ лись еще до войны! — боднул головой воздух и насупился. — Мне передали, аж из области приехал,— продолжал Христолю­ бов.— Д ум аю , Петровский не одолел меня, так в область нажаловался... — Я уполномоченный,— хмуро проронил Андрей.— Петровский на фронте... Степан сел верхом на лавку, присвистнул, разглядывая Каткова. — Значит, ты... Один приехал или с милиционером? Петровский гро­ зился и милицию привезти. — Один... — Та-ак ,— протянул Христолюбов.— Ну, а линию какую поведешь? Эстакады разрешишь строить? Или опять запрет? Опять бабам пупы рвать?