Сибирские огни, 1988, № 2

— В ставай , сынок,— сказала она, торопливо, но туго повязывая черную косынку.— Поедем отца хоронить. И вдруг закричала брату: — Федор! Если ехать, так собирайся! А нет — иди корову доить! В стал как истукан, ни тяти, ни мамы... Д ядя Федор мотнул опущенной головой. — Мотоцикл заведу, — и пошел в двери, подгибая колени, чтобы не стукнуться головой о косяк. Спина его уж е почти не сгибалась. Мы собрались и ждали во дворе. Д ядя Федор все еще заводил. Хлю ­ пали поршни в разношенных цилиндрах, сотрясалась рама и коляска от ударов ноги по стартеру, что-то еще позвякивало, поскрипывало, бренча­ ла подвешенная к рулю каска — мотоцикл не заводился. Д ядя Федор калил свечи на огне, пробовал вливать бензин в цилиндры, то и дело проверял искру, заж ав в пальцах оголенный провод,— трофейный БМВ смотрел на нас пустой выбитой фарой. Потом дядя Федор встал перед ним на колени (он и корову доил на кол ен ях ), пощупал картер, погла­ дил цилиндры и вдруг выматерился: — Ладно! На девять дней поеду! М ож ет, заведу к тому времени. Но и к сороковому дню не завел. Дядя Леня велел подождать, а сам пошел на конный просить подво­ ду, чтобы добраться до тракта... Зимой сорок третьего от мороза лопались старые сосны... Степан Петрович грузил баланы на лесосеке, когда увидел бегущего по ледянке Кольку Турова, парнишку на семнадцатом году. Колька тяж ело буцкал обмерзшими пимами по санной колее, и драная его шапка на маленькой головке съезж ала на глаза. За ним, с упрямым равнодушием, тащились быки, и пустые подсанки скрипели морозно и пронзительно. Мерзлый, звенящий комель кряжа давил на плечо, за спиной Степана кряхтели и тужились бабы , заваливая очередное бревно на воз, в глазах темнело, и Колькин силуэт на ледянке расплывался в радужное пятно. — Ой!..— громко вздохнул кто-то из женщин.— Что-то случилось. Парень-то поперед быков чешет... Кряж улегся на подсанки к двум другим , Степан распрямился: бабы глядели вдоль ледянки, замерев столбиками, как сурки у норок, ждали. Наползали на глаза сбитые шали, дыбились на спинах заснеженные телогрейки, и только слабый парок курился у ртов. Седой от изморози, мохнатый мерин в упряжке боязливо косился кровяным глазом на свой воз. — Давайте, бабоньки, взялись! — скомандовал Христолюбов, приме­ риваясь к очередному балану. Женщины не шелохнулись, сжимая в р уках березовые стяжки, ж д а ­ ли, с чем бежит Колька. — Чего? — крикнул ему Степан .— Чего ты, заполошный? Подбеж ав, Колька вытер нос голой, парящей на морозе рукой, х в а ­ тил воздуха. Его быки брели по колее, чуть не задевая мордами дорогу. — Начальник приехал! — выдохнул Колька.— На костылях!.. Тебя зовет, велел срочно... Женщины вздохнули с облегчением, зашевелились, стряхивая снег рукавицами, поправляя шали. Степан молчал, и потому, как молчание затягивалось, бабы вновь насторожились. — О ткуда начальник-то? — наконец спросил Христолюбов. — Говорят, аж с области ,— парнишка снял шапку, и от его слипших­ ся реденьких волос повалил пар.— Он в конторе сидит, злой. Баб с плотбища вызывает... В медалях весь! Звенит... И, оглядев встревоженных женщин, неожиданно засмеялся: — Теть Валь! А твоему Мишке повестка на призывной! Сухоп арая , остроглазая Валентина Глушакова вздрогнула, выронила стяжок и медленно опустилась на снег. Колом стоящий на морозе полу­ шубок ее из плохо выделанной овчины жестяно загремел, но так и не