Сибирские огни, 1988, № 2

ешь. В Великанах-то все по-другому, а люди какие! Там бы и помереть мне. Хоть знал бы, где лежу... Сразу после войны Степан Петрович из-за чего-то сильно пострадал Его исключили из партии, сняли с работы и будто грозились д аж е по садить. Это было не удивительно, потому что после войны, когда вер нулись фронтовики, многих снимали, бывало, и исключали, и сажали Причины к тому были; кто-то из начальства, пользуясь случаем , приво ровывал и жил всю войну припеваючи, кто-то после Победы ударялся в загул, а иной так привыкал орать и командовать бабами, что начинал орать и командовать фронтовиками. Те же, увешанные орденами и м еда­ лями, знавшие, почем фунт лиха, помыкать собою не позволяли. Так вот, когда Степану Петровичу выдали «волчий билет», он все- таки остался в Великанах и некоторое время работал конюхом. Но по­ том вдруг собрался в одночасье и переехал в Мохово, даж е не заколо ­ тив свою избу. Д ело было зимой, а потому пустая изба и месяца не про­ стояла: сначала кто-то обколол углы, затем выворотил косяки и простен­ ки — все крадучись, ночью. А скоро в открытую, среди бела дня, христо- любовскую избу стали раскатывать по бревнышку и пилить на дрова. Тяжко было вдовам готовить долготье в лесу за семь верст, потом выво­ зить его чуть ли не на себе (обычно на корове), да и зима была суровая, снегу по пояс... Говорят, избой и постройками Степана Петровича великановские вдовы топились до самой весны. Выстоявшийся сосновый лес горел ж а р ­ ко и долго, согревая сиротские дома без хозяина и вконец закоченев­ ших от холода баб и ребятишек. Я замечал, что Степан Петрович тоскует по родной деревне. Скорее всего, и меня к себе взял, чтобы по-землячески жить и расспрашивать, как да что в Великанах, когда я возвращался от матери. Сам он ездил туда редко, на день-другой останавливаясь у брата. И то приходил к нему только ночевать, а днем шел от двора к двору, разговаривал со старухами, с женщинами и ребятишками, реже — с инвалидами. Дядя Федор, завидев его, обычно ворчал; — Пошел по дворам, колобкова корова... Заглядывал Степан Петрович и к нам, но всякий раз дядя демонст­ ративно не обращал на него внимания, либо вообще уходил за баню. За день до выписки жены Степан Петрович собрался и поехал в город. Не было его с неделю, и за это время у меня погостил Володя. Бывший мичман показался мне печальным, но при этом какая-то взры­ воопасная сила таилась в нем. То он сидел, прижав ладонь к своему не­ защищенному сердцу, то вдруг ни с того, ни с сего начинал спорить со мной, хотя я ему и слова против не говорил. — Нет, все! Вы не удерживайте меня! Не удерживайте! — разм а­ хивал он руками.— С меня хватит. Не удерживайте меня в Великанах. Степан Петрович приехал, как всегда в последнее время, хмурый и, не сказав ничего, стал собираться. Я пришел с работы и застал его уже на узлах. Мы напились чаю, после чего он вылил остатки кипятка, вы­ тряс угли и обмотал самовар дерюжкой. — Значит, слушай меня, Степан,— наконец заговорил он, глядя в огонь печи. — Катерину Савельевну я к Ивану отвез. Там и жить б у ­ дем. Завтра утром и я тронусь. Старший сын Иван жил в небольшом городке, где была узловая станция и вагоноремонтное депо. Городок этот существовал за счет железной дороги, был неуютным, шумным и грязным, чем-то напоми­ ная большой вокзал. Моховская жизнь ему в подметки не годилась, а тем более — великановская. И выходило, что Степан Петрович все д ал ь ­ ше и дальше отъезжает от родной деревни и от жизни, по которой то ­ сковал. Заныло сердце, я впервые ощутил какую-то щемящую жалость к этому большому и сильному старику. Хотелось остановить его, раз­ убедить и все-все перерешить. И пусть он вместо городка возвращает­ ся в Великаны, пусть живет там, пусть умирает и ложится в родную зе;^лю.. Но я одновременно чувствовал, что не остано-вить его, не вер- 88