Сибирские огни, 1988, № 2

Этой М арье Николаевне мы дважды писали беспокойные письма, но ответа так и не дождались. Время было слякотное, автобусы не ходили, и Петрович, выйдя на тракт, пошел его серединой, часто оглядываясь назад в ожидании по­ путки. Вернулся он через две недели вместе со своей Савельевной: где- то встретились на дорогах. Пришел облегченный, прямой, только в глазах посверкивала синева, будто при тоскливом и тихом лунном свете. Жизнь у Степана Петровича сгладила резкий переход от родных Великан в Мохово. Но как бы ни было хорошо под его кровом, меня все равно тянуло домой, и тяга эта со временем не уменьшалась. Я ло­ вил себя на мысли, что постоянно ишу заделье в Великанах, чтобы съездить туда на неделю-другую, посидеть с матерью в полутемной из­ бе, поговорить с дядей Федором, насколько это возможно — дядя окон­ чательно глох, мало что' слышал и много говорил — или сгонять с В о ­ лодей, который поселился у нас, на Божье, порыбачить там с дядей Леней Христолюбовым, послушать его россказни, поесть ореха-рогульни- ка и походить в одиночку по тихому белому лесу. Что бы ни делал я в Великанах, все было мне в радость, но и задерживаться на больший срок не хотелось. Иначе на глаза попадало все больше памятных мест, и вновь вставали передо мной вопросы, на которые не было ответов ни в детстве, ни сейчас. Я находил заделье в Великановском лесничестве и уезжал . Степан Петрович поначалу решил, что у меня там невеста, и каждый раз хит­ ровато интересовался, скоро ли свадьба? Но когда убедился, что ошибся, начал ворчать: мол, армию отслужил, на ноги встал, пора и ж е ­ ну брать. Это что за жизнь холостым-то? Я отмахивался: моя невеста еше не выросла! Погожу! Успею! А Степан Петрович вдруг соглаш ал ­ ся — и верно, не выросла, если посчитать. Много холостых девок стар ­ ше меня, которые уж давно засиделись, и много — моложе, недоростки послевоенные. Одногодок же по пальцам перечтешь... Пока мой квартирный хозяин сговаривал меня на женитьбу, тем временем в Великанах назревала и никак не могла назреть женитьба двоюродного брата Володи, отставного мичмана Тихоокеанского флота. Вот уж кто зажился в холостяках! Дядя Федор и уговаривать пробовал его, и строжился, грозился без Володи пойти и посватать кого-нибудь, однако тот виновато утирал потеющую лысую голову и бубнил: — Не надо, бать... Придет время —- сам женюсь. Время его уже пришло и теперь проходило, Володе было под сорок. — Эх... — тоскливо вздыхал дядя Федор. — Никуда ты у меня не годный: ни в офицеры выйти, ни жениться. И вспоминал своих старших сыновей, погибших на фронте. Д ескать, они головы сложили, чтоб поскребышу жить да ребятишек рожать, а он вишь что: ходит, как кладеный бык. А ну, случись опять война, кого на фронт брать? Не старикам же, битым-калеченым, отдуваться? Д а и стариков-то нет, постареть не успели... Володя упорно избегал женшин, бывало, на гулянках даж е пря­ тался от них. Как-то раз дядя Леня Христолюбов не выдержал, взял его в оборот. Дело было уже после того, как великановскому зна­ харю запретили пользовать людей. — Д а я тебя! — стучал он в грудь. — Махом в строй поставлю! Е с ­ ли чужих людей мужиками делал — из тебя, родного, племенного б у ­ гая сделаю! Володя покраснел и вдруг возмутился: — В гробу я видел твое лечение! А здоровья во мне — хоть чалку набрасывай и швартуйся! И вообще, отвалите вы от меня... Прожив до весны у Степана Петровича, я вырвался в Великаны и подгадал к цветению черемухи по берегам Рожохи. Только вот «инва­ лидной» команды под нею не было. У самой воды сидели два одноногих фронтовика — Туров и Петруха Карасев да примкнувший к ним дядя Федор. Лаптошное поле, когда-то выбитое босыми ногами до земли, за- 74