Сибирские огни, 1988, № 2

жет, я заразился о т него каким-нибудь колдовством, когда мы тащили лодку на Божье? Говорят же: с кем поведешься, от того и наберешься... Но все-таки тогда я больше чувствовал, чем понимал. Самые разные мысли-догадки метались в голове, как летучие мыши из растревоженного гнезда. За Илькиной жизнью крылось что-то таинственное и совершенно недоступное для моего разума. И только спустя много лет, когда я у з ­ нал, как д у м а ю т глухонемые, вдруг открылось это недоступное. Он не знал понятия слова с раннего детства, и поэтому думал не словами, как мы, а образами. То есть, чтобы подумать — «Я иду домой». Илька не прокручивал в голове эту фразу, а видел себя идущим к свое­ му дому. Он думал — птица, и видел эту птицу в небе, он думал — огонь, — видел огонь. Чтобы сочинить в уме д аж е самое простое предло­ жение, он выстраивал длинный, очень яркий ряд картин. Я попробовал «подумать» по-Илькиному и поскольку первая мысль была о сгоревшем лесе, то мне сразу стало страшно. Я увидел пылающие в огне сосны, увидел, как корчатся они, рассыпая искры, и как от пылающей смолы го ­ рит земля. И это все умещалось в одно-единственное слово — пожар... К ак же он тогда думал о войне, глядя на изуродованные остатки ве­ ликановских мужиков под цветущими черемухами? Что думал он, ког­ да видел одноногих фронтовиков, своего безрукого отца?! Наверное, потому он никогда не играл в войну... Бее это пришло позже, засверкало хлебозорами, словно в пору цве­ тения ржи, и каждый сполох высвечивал новую суть старого и привыч­ ного предмета. Б ту же пору вокруг меня была оживающая природа, светлый лес и чувства. Я шел и радовался, что нет близко людей и мож ­ но еще долго идти молча. 7. Ж Е Н И Х И - Н Е В Е С Т Ы После армии я стал работать лесоводом в районном лесничестве и потому жить перебрался в поселок Мохово, за пятьдесят верст от Бели- кан, куда мы ездили когда-то с дядей Федором проходить медицинскую комиссию. Райцентр к тому времени разросся, расстроился, поглотив в себя несколько ближних деревушек, в начале шестидесятых сюда хлы ­ нули жители многих неперспективных сел, хотя их намеревались пере­ возить на центральные усадьбы колхозов; сюда ж е ехали рабочие лес­ промхозов, которые один за одним закрывались, смахнув все строевые леса в районе. Одним словом, народ срывался с обжитых мест и в боль­ шинстве оседал в Мохово, гуртился тут, словно стадо в ненастье. И получался райцентр чем-то средним между городом и деревней. Улицы хоть и прямые, с деревянными тротуарами, но дома на них — сплошная мешанина: рядом с трехэтажником из силикатного кирпича какая-нибудь деревянная завалюха, дальше — широкие, как ангары, б а ­ раки, потом брусовые дома в два этаж а — считай, те же бараки, только друг на друга поставленные. И редко где увидишь хороший крестьян­ ский дом с ухоженным двором и высокими, крытыми воротами. А если и увидишь, то дальше калитки не сунешься — псы на цепях по проволо­ ке ходят, того и гляди, живьем сожрут. Зато во все другие дома заходи в любое время, у иных не то, что ворот, а и забора вокруг нет. Бышел из квартиры и сразу на улице. Но только в эти дома заходить особенно не хотелось: в подъездах, в общих барачных коридорах, чем-то похо­ жих на нашу великановскую конюшню, в любое время года стоял запах, которого не встретишь ни в городе и ни в деревне — запах гниющего в нечистотах дерева. Народ в Мохово долго не задерживался, срывался и ехал дальше, цепляясь кто за городскую жизнь, кто за прежнюю, деревенскую , одна­ ко на смену приезжали другие, больше количеством, и такому коловра­ щению не было конца. , Сначала я поселился в бараке недалеко от лесничества, но когда з а ­ гулявшие вербованные сожгли его, мне пришлось идти на постой к Сте- 72