Сибирские огни, 1988, № 2

Все это длилось мгновения. Я почему-то оказался на печи с валенком в руках (может, подсознательно вспомнил наказ матери — при появлении медведя залезть повыше от земли). Володя наконец отыскал на лавке патронташ и лихорадочно заряжал ружье. В этот миг с улицы дернули так , что дядя Леня не выдержал и выпустил ручку из рук, дядя Иван запнулся о порог и выкатился в сенцы. Д вер ь распахнулась. Я вытаращил глаза. А Володя отступил к стене, продолжая безуспешно пихать в стволы патрон... Но вместо медведя в избу влетел дядя Федор и тут же захлопнул дверь, ловко набросив крюк. В следующую секунду ее рванули так, что затрещали косяки. И раздался рев... — От стерва! — вращая глазами, воскликнул дядя Ф едор .— Чуть только не прижучил! В се штаны испозгал! А здоровый!.. И, увидев Володю с ружьем , закричал; — Чего копаешься! Бей через дверь! — Погоди, давай запустим ,— сказал дядя Леня и взял полено.— П ускай погреется... Д вер ь уж е ходила вместе с к о с я к а м и , - шевелились бревна про­ стенка. Никто не успел сказать слова, как дядя Леня выбил поленом крюк, раздался грохот в сенцах, затем в избу заскочил Басмач и за ним, на четвереньках,— дядя Иван. Дверь закрылась сама собой и наступила тишина. Лампа мигнула и погасла. Кончился керосин... Разбирательство и хохот продолжались до самого утра. О биж ался лишь дядя Федор, но и то недолго. — Ну и шутки! — поначалу возмущался он.— А если б Володька через дверь засадил? Но дядя Леня предусмотрел все. Прежде, чем заорать — мед­ ведь! — когда дядя Федор выскочил на улицу по-легкому, он спрятал патронташи, оставив свой с патронами двенадцатого калибра. А такого ружья ни у кого не было. Потом и дядя смеялся со всеми, хлопал Ивана по плечу, вспоми­ нал, захлебываясь: — Н у и силушки в тебе! Дверь драл — чуть изба не развалилась! — А ты-то! Ты! Вдвоем с Леней удерж ать не могли! — хохотал Иван. Я- никогда не видел дядю Федора таким веселым, раскованным и каким-то свойским, доступным, как открытая настежь дверь. И Басмач радовался со всеми, вилял хвостом и клал свою морду на колени то к одному, то к другому, таращ а на свет бельмастым глазом. Д ядя Леня смеялся меньше всех, чаще поглядывал на возбужденных мужиков и хитровато ухмылялся в белые, почти не видимые на лице усы. Под утро все-таки угомонились и поспали часа-.три, до рассвета, чтоб на берлоге не дрожали руки и ноги. Утром запрягли кобылу в сани, привязали к разводьям Басмача, чтобы не поспел раньше и не потревожил медведя, уселись плотно, бок о бок, и поехали. Басмач рысил за санями, не ослабляя повода и внимания; единственный его глаз буравил, спины, так что все время хотелось оглянуться. Кто-то однажды неловко махнул ружьем и пес в два прыжка оказался на санях, вернее, на мужиках. Ощерил­ ся, показывая клыки: дескать, положи ружье на место, не балуй. Д ядя замахнулся на него, согнал, спихнул на снег, полагая, что ему беж ать надоело, прокатиться вздумалось. Но в другой раз Володя уж е специально повернул ружье в сторону Басмача, и тот в мгновение оказался на санях. Теперь он не щерился, глядел на мичмана, утроб- но ворчал, словно хотел сказать — глядите, мужики, я свою жизнь просто так не отдам . И мужики это поняли, стали извиняться перед Басмачом за баловство, говорить, что пошутили, кто-то сунул ему кусок домашней колбасы. В километре от берлоги коня распрягли, привязали к саням, а сами прошли вперед. Басмача я вел на поводке. День был морозный, скрипел снег, трещали ветки, и дядя Лейя на всякий звук показывал