Сибирские огни, 1988, № 2

Еще в первые приезды дядя Леня заметил, что товарищи очень уж заботливо обхаж иваю т доктора: и л уику ему сам ую добычливую будто невзначай уступят, и место на печи самое теплое. И не то чтобы подхалимничали перед начальником — просто относились к нему бережно и уважительно. Видно, крупный ученый, решил дядя Леня и думал так, пока не почувствовал в этом какую -то ж алость, даж е сострадание к Чернобаю со стороны его товарищей. Почувство- вать-то почувствовал, но подумал, что так у их брата, ученого, з ав е ­ дено, и успокоился. Но однажды доктор приехал в феврале один и отчего-то невесе­ лый. Попросил лыжи и ушел на озеро со снастями и фляжкой в рыбацком бауле. На уговоры дяди Лени пойти вдвоем с утра только рукой махнул и подался в одиночку, забыв д аж е воду из радиатора машины слить. Д яд я Леня ж дал -ж дал доктора до самой ночи, забеспокоился, встал на лыжи и тоже пошел на озеро узнать, в чем дело. Ночь вы далась темная, да с поземкой, кое-как его дядя Леня нашел. Д ок тор сидел над лункой, и зуб на зуб у него не попадал. — А что, Алексей Петрович,— спросил Чернобай ,— глубоко здесь под нами или нет? Д яд я Леня удивился таком у вопросу: ему ли не знать, сколько здесь глубины , если второй год лед на озере сверлит? — Д во е вожжей ,— ответил.— Глубоковато... Ты замерз, поди. Айда-ка домой! Доктор прислушался, смотал удочку, и дядя Леня заметил, что на крючке и наживки-то нет, и лунка не чищена. Когда пришли домой, тетя М аруся им огненного борща налила, сала нарезала, квашенной в вилках капусты поставила — все то, что любил Чернобай. Выпили они по стопке и тут доктора словно прорвало. — Мне,— говорит,— новую должность дали. Теперь я член-кор­ респондент. Вот такие дела. А лет мне всего тридцать два. — Это, брат, радоваться надо! — сказал дядя Л еня .— Молодой да ранний! — Нет радости ,— вздохнул Чернобай.— Жизнь проходит, а радости нет. Д ядя Леня почувстзовал , что много всякого накопилось у того в душе, да, видно, вы сказать некому. Это ж е надо, чтобы тебя вы слу­ шали с пониманием. К ак раньше бывало на исповеди, в церкви. Однако религии не стало, попов тоже — и пускай! — но куда эту ж аж д у исповеди, давно ставш ую душевной потребностью , денешь? Человеческую природу сразу не перестроить, следовало бы подумать об этом и замену найти. А ее нет. Вот в людях и накапливается одно на другое, хорошее на плохое, а сам с собой не всякий разобраться сможет, отделить зерна от плевел. И молчит человек, и носит в себе колючие, как орех, мысли. Опять лее не каждый может излить душ у первому встречному. Вот и замыкается в себе, судит себя то так, то эдак до крайнего случая. Одним словом, доктора прорвало перед дядей Леней. Поведал он, наконец, свою беду. Чернобай был физиком-ядерщиком, по моло­ дости, увлекаясь, лез, куда надо и не надо, ничего, кроме науки, не помнил и облучился. Теперь вот хватился — самое бы время ' ж е ­ ниться, семью завести, ребенка, а нельзя, невозможно. Какая же дура за него пойдет?.. Д яд я Леня подрасспросил еще, что к чему, и приуныл — ж алко парня! Вон как мается, и все из-за атома прокля­ того. Потому, видно, и товарищи жалеют... Но тут его осенило. — А я тебя вылечу! Вот на спор: к весне бабы за тобой гужом да гужиком побегут! Чернобай сначала не поверил. Я, говорит, к таким врачам обр а ­ щался, такими снадобьями лечился — все напрасно, неизлечимая болезнь — радиоактивное облучение. А дядя Леня не унимается, так интересно стало, так ему захотелось вылечить атомщика, что заче-