Сибирские огни, 1988, № 2

Мне было жалко мать, но я уж е хотел в суворовское, к тому же, пока они препирались, я посмотрелся в зеркало и увидел там эдакого сына полка, лихого бойца с плакатов, которыми были оклеены сенцы в колхозной конторе. Если бы мать не плакала, я давно бы уж е помчался по деревне, чтобы показаться в форме пацанам и особенно Кольке Смолянину. В се уж е и так знали, что я в августе еду учиться в суворовское, а тут бы при виде гимнастерочки, хрома- чей в гармошку, пилотки и настоящей малопульки вообще ошалели. Я бы немедленно стал командиром во всех играх, у меня бы просили померять форму, дать хотя бы пощелкать затвором, и Илька-глухарь отдал бы весь кисет табаку... Но мать сидела у печи, закрыв лицо фартуком, а дядя Федор любовался мной и снова говорил, что в ар­ мии жить — не хвосты быкам крутить и что я после суворовского выйду в люди. М ать не дослуш ала его, спохватилась и побежала на вечернюю дойку; ей и поплакать-то дома некогда было. А мы пошли во двор, который теперь назывался плацем, и стали маршировать. В хромовых сапогах и синих галифе ходить строевым шагом было приятно, приятно было тянуть носок и слушать, как стучат твои хромовые сапоги, особенно по дощатому настилу возле стайки. Пацанов звать не пришлось. Они собрались сами и повисли на заборе, разинув рты. — Ать-два! Ать-два! — командовал дядя Федор.— Выше ногу! Я маршировал и замирал от удовольствия. Приклад длинноватой винтовки колотился по ноге, набивал синяк, но я терпел и глядел только вперед, как полагается на строевых занятиях. — А вы чего смотрите? — спросил дядя у мальчишек.— Если пришли — становись в строй! Пацаны висели на плетне и переглядывались, только Смолянина почему-то не было среди них. — Ну, смелей, орлы! После строевой пойдем стрелять из винтовки,— пообещал дядя Федор. Плетень заш атался, ребятишки кубарем сыпанули во двор и пошли за мной, размахивая как попало руками и шлепая босыми ногами. Потом дядя Федор вывел нас за ворота, и мы потопали за поскотину, в овраг. На середине улицы нам встретился дядя Саш а Клейменов. Он отступил в сторону и вытаращил глаза. — Шире шаг! — прикрикнул дядя.— Ать-два, ать-два! — Ты чего это, Федор Иванович? — спросил дядя С аш а.— Ты что делаешь-то? Ты куда их? — На огневую ,— серьезно сказал он, проходя мимо. Я слышал, как пацаны дышат мне в затылок и кто-то шепчет — дай винтовку! Винтовку дай понесу, а? — Я молчал, как положено в строю. — Илька — домой! — приказал дядя Саш а, но Илька не понял его и продолжал топать замыкающим. Тогда дядя Саш а догнал его и выпихнул из строя. — Я кому сказал — домой! Но Илька что-то замычал, обежал отца и пристроился в хвост. Дядя Саш а остался на дороге — длинный, худой, сутулый, похожий на огородное чучело, и рукава-то болтались очень похоже... — Эй, Шлем! — запоздало, вслед, крикнул он,— Ты что, в бога мать, не навоевался? Не накомандовался еще? Но дядя Федор перекричал его. — Бего-ом марш! — скомандовал он и тяжело потрусил рядом с нами. С того дня все мои ровесники в Великанах бежали с утра к нам, приходили и те, что младше, а то и старше — всем хотелось поиграть в войну, пострелять из винтовки. Только не появлялся Колька См о ­ лянин. Мы забыли про лапту, про поп-гонялу и бабки. Играть в войну было интереснее даж е самой рыбалки, *ьатомус,что нами командовал