Сибирские огни, 1988, № 2

— Н у'н у , кроме брата родного, никто не поможет,— проворчал дядя.— А почему крест поставили? Кто приказал? М ать замялась. — Он сам хотел... Говорил... В бога не верю, а под крестом... — Отставить! Здесь солдат лежит, звезда полагается! Он держал каску на сгибе левой руки, а другую тянул по шву, будто в почетном карауле. — Эй, Шлем! — вдруг крикнул Колька Смолянин.— Д ай прока­ титься? Д ядя не услышал, но я погрозил Кольке кулаком. — Чего ты вертишься? — одернул меня дядя Ф едор.— Возле отца стоишь, возле солдата!.. Кто здесь лежит? Кто, спрашиваю? — П апка,— сказал я. — Ну, то-то! Стой, как полагается! — Не кричи на него,— не поднимая глаз, сказала мать. Д ядя Федор смерил мать взглядом, уставился на крест. — У меня голос такой... Строгий, командирский. С кладбиша мы вернулись домой и стали созывать поминки. Впрочем, особенно-то и звать не пришлось: скоро к нашей избе пошли мужики и бабы , приехавшие с полей, «инвалидная команда» из-под отцветающей черемухи на берегу Рожохи. Стол накрыли во дворе, вместились все сразу, только ребятишки, как водится, висли на плетне и жевали поминальные блины. Меня дядя посадил рядом и не отпускал от себя. Я знал, что ребятишки ждали не блинов, а меня с мячиком, которым теперь я владел. За столом командовал дядя Федор, поэтому все молчали, а он говорил. Он р а сска зы вал про моего отца и сначала не пил, лишь поднимал полный стакан за помин души и ставил назад. Если бы он стал говорить о его подви­ гах, я бы в рот ему глядел, но дядя, наверное, сам об отце знал немного. Правда, он говорил хорошо, складно, как радио возле клуба, и фронтовики, привыкшие к дисциплине, перебивать его не смели. Я потом много раз каялся за ту минуту — черт меня дернул за язык! — когда попросился у дяди пойти играть в лапту Но ребятишки на плетне уж е изнывали от ожидания, сигналили мне, звали, и колья под ними трещали и опасно клонились во двор. Д ядя Федор, услышав просьбу, опустил голову, и шея его побагровела. — Мячик у меня,— я показал мячик.— Колька подарил... Он взял мячик и вдруг с силой бросил его через плетень. Р е­ бятню как ветром сдуло. Лицо у дяди перекосилось, он схватил стакан и выпил в два глотка. Колька Смолянин сидел на мотоцикле за воротами и, пригнувшись к рулю, гудел на высоких оборотах. — Та-ак ,— протянул дядя.— Отца твоего поминаем, а ты играть? Хорош дух, не надо двух... — Д а пусть идет,— сказала мать.— Ребенок же... Д ядя налил еще стакан и выпил. Я сидел уж е верхом на лавке, готовый перекинуть вторую ногу и вылететь за ворота, однако он положил мне руку на плечо и развернул к себе. — Вот, значит, какой ты растешь... А ты мне что говорила? он глянул на мать.— В чем ты мне клялась? Видишь теперь... Кровь, она и есть кровь. Порода... — Ну, Федор, тебе совсем пить нельзя! — рассердилась мать.— Чего ты начал-то? Чего? — А я предупреждал — не наливай! — отрубил дядя и выпустил мое плечо.— После контузии я дурной делаюсь! — Д а ты вечно контуженный,— отмахнулась мать.— Сиди-ка лучше и говори. Ты хорошо говоришь... Не надо сегодня шуметь... — Кому, видно, поминки, а кому — гора с плеч.,.— дядя пристук­ нул кулаком. Гости сидели потупясь, инвалиды шваркали самокрутками, обжи ­ гая пальцы. придвинулся к матери и' бш у тй л ,'кй к 'д р ож и т ее рука ,19