Сибирские огни, 1988, № 2

Когда я прибежал на берег, «инвалидная команда» сидела кр уж ­ ком возле него, спокойно сидела, строго. И беседовали негромко, даж е как-то мечтательно, словно о машинах-инвалидках. Д еск ать, хорошая смерть была, тихая, под белой черемухой. Д ай бы бог каж ­ дому так умереть. Я плакал и сжимался от жалости. И сжимал в руках мячик, по- настоящему упругий, резиновый мячик, отданный в утешение мне Колькой Смоляниным. А мужики вокруг моего отца говорили все гуще, строже и яростней. Они говорили, что самая страшная смерть — от атома, потому что человек не умирает сразу, а, отравленный, долго мучается, гниет заживо, и нет никакого в мире лекарства, чтобы унять его боль и облегчить смерть. Они говорили, что человек, придумав атом, пошел войной сам против себя, и если не остановится, не одумается, то сбудется сказанное в старых книгах — живые мертвым завидовать станут. Наверное, они лучше всех философов, политиков и генералов понимали тогда, что такое атомная война, поскольку перед ними лежал мой отец — человек, который уж е второй раз умер от войны обыкновенной. С гулом валился подмытый берег, вздрагивала цветущая черему­ ха. А в небе над нашими головами заходил в очередное пике невиди­ мый бекас-штурмовик. В ту ж е весну, когда мы схоронили отца, а берег Рожохи забелел по-зимнему от черемуховой поземки, я услышал от дяди Лени Хри- столюбова быль о великанах. О «лесных дядях», что жили когда-то по берегам Божьего озера и звались людьми белой березы, я слышал с зыбочного возраста. Только тогда это была просто сказка, и начиналась она сказочно, со слов, от которых замирало сердечко,— «В некотором царстве, в не­ котором государстве жили-были великаны...». Потом я слышал ее уж е в школе. Учились мы как сводные дети в большой семье, сразу четыре класса вместе — с первого по четвертый. После войны ребятишек в школе не хватало. Одни арифметику зубрят, другие азбуку, третьи — родную речь, старшие уже Тургенева знают — столько сразу намешано, что учительница и сама-то с толку сбивалась. И вот однажды потух свет, что бывало частенько. Дежурный сходил к убор ­ щице за спичками и зажег лампу. Керосину тогда не было, жгли какую-то ржавую солярку, которая давала махровую , щедрую копоть и призрачный, лунный свет. Учительница тоже обрадовалась, собрала нас плотнее и стала рассказывать про великанов. Только сей­ час это уж е не походило на сказку, хотя будто и слова остались те же, и герои, и даж е все происходило на берегах Божьего озера. Сказочность каким-то странным образом смешивалась с реальностью, и невозможно было не поверить в великанов, но и верить без оглядки тоже нельзя. Но когда я услышал о великанах от дяди Лени, да к тому же много чего увидел, то сразу поверил, что они б ы л и на самом деле. Как же было не поверить, если село наше называлось Великаны, если озеро — Божьим, поскольку в давние времена «лесных дядей» боялись и считали их богами. Где уж там не верить, если я своими глазами да не при свете коптящей лампы, а ясным днем увидел сначала квадратные угл убл е­ ния с расплывшимися бровками — точь-в-точь как будто изба стояла или огромная землянка, потом и вовсе — могильные холмы, выстро­ енные в ряд, только такие длинные, что жуть брала — метров до шести! А ко всему прочему тетя Варя, которая работала в лесу и подолгу жила на Божьем, копала яму, чтобы отжечь уголь для само ­ варов, и выкопала целую груду горШечных че'репков^? {Е.оп » -■.