Сибирские огни, 1988, № 2

Это была война. Я ощутил ее каждой сво­ ей клеткой. А потом все закрутилось-завертелось. На месте мы не сидели. Дней десять-пят- надцать — и вместе с афганскими това­ рищами в рейд. Бывает, вспомнишь раз в сутки, что есть семья, дом, какая-то другая, мирная жизнь. Или когда письмо- сядешь писать, душу разбередишь: сына вспомнишь, а ему в начале моей службы исполнилось всего восемь месяцев... Но в письмах писал, что у нас все спо­ койно, никаких боевых действий. Отправ­ ляясь в рейд, сообщал — уезжаю в коман­ дировку». Анатолий Кныш «...Первые дни службы самые памят­ ные. Д аж е такое обычное солдатское за ­ нятие, как караульная служба, представ­ лялось каким-то сверхсложным, опасным. За каждым кустом, камнем, казалось, за­ таился враг. Потом стали, что называется, совсем бывалыми: даж е когда душманы неожи­ данно обстреляли лагерь реактивными снарядами, преобладало любопытство. Л е­ тит снаряд, в воздухе светится, звук та­ кой, будто рвется над тобою бумага...» Валерий Астахов «...Изо дня в день чувство насторожен­ ности затухает-затухает, и, в конечном итоге, оно, нет, не пропадает, но замирает на таком уровне, когда ты можешь управ­ лять собой. И вот, видно, у меня настал такой момент: мне приказ отдали, я вско­ чил на «Урал» и поехал, сам думаю: «Там же стреляют. Сейчас командира заметят, с ходу как дадут...» И тут же забыл об этом. Но однажды меня снайпер все ж е снял. Я упал, и первое, что в мозгу пронеслось: «Неужели?!..» Нет, настраиваю себя, ра­ нение легкое. Рукой пошевелил, ногой. И начинаю потихонечку отползать. Меня мо­ тануло на 360 градусов; все-таки две пули подряд. А снайпер заметил и давай поли­ вать... Я притих. Справа солдат подпол­ зает: «Бы ранены, товарищ старший лей­ тенант?» Я говорю; «Да. А ты — отпол­ зай, отползай: я на прицеле». Бдруг он голову резко поднял — и кровь по виску... Меня аж... Потом под прикрытием пулемета два бойца утащили меня и убитого в неболь­ шой каньончик. Я то включаюсь, то вы­ ключаюсь от боли. И думаю: «Неужели все? Нет, надо выжить. Надо, надо, надо». Вызывают вертолет. Он сесть не может: обстреливают. И меня ребята подтащить к лесенке не могут — пули свистят. Тут спускается с горы Сережа Скула- тов, раненный в ногу. С ним — старший лейтенант медицинской службы. Укол мне поставил, я в очередной раз очнулся. Се- рега спрашивает: «Как дела?» А я отве­ тить не могу — легкие порваны. Он тогда к медику. Тот стоит у меня за спиной и бодро так: «Хорошие дела». А солнце в зените — я по тени вижу, что головой он отрицательно мотает. Я думаю: «Врешь, мне главное вертолета дождаться». Ночь приближается. Я чувствую, еще полчаса — и все. Говорю лейтенанту: «Через полчаса — умру». . Он опять начи­ нает вертолет вызывать... Вертолет при­ сел, я сам дошел до ступеньки (перед этим меня уколами напичкали) и рухнул внутрь. Пришел в себя уже в реанима­ ционной палате, в госпитале. Через четыре дня меня отправили в Кабул, там посмот­ рели и — в Ташкент... Как выжил? Можно сказать, почти «по Маресьеву». Зарядку сделаю — все швы порву. Доктор ругается. Легкие трудно лечить: ткань нежная и требует по­ стоянного притока кислорода. А кислород появляется только в движении. А двигать­ ся больно. А боль надо пересилить... Потом, когда дело пошло на поправку, некоторое время все еще ощущал это ле­ денящее душу дыхание бездны за спиной. Наверное, это и есть «вырваться из рук костлявой». Б РА Т АНЫ Валерий Масалов «...Там все: сержанты, солдаты, офицеры — как братья. Очень близки. Командир роты, считай, отец родной. Потому что все надежды, будущее, в конце концов, жизнь зависят от него: от его опыта, как он видит место каждого в бою. Куда по-, шлет, как посмотрит порой — зависит твоя судьба. Но такие мысли только через год службы в голове созревают. Когда есть надежда, что домой вернешься... Последние засадные действия были 28 апреля — мне уж е вызов из училища при­ слали. И 3 мая я должен был улететь в Самарканд. Бои были тяжелые. Погиб мой земляк Сергей Смолкин и командир взвода. А у того в начале апреля сын ро­ дился (потом собирали книги, игрушки, которые он еще не родившемуся малышу покупал, и отправили в Союз). И тогда я решил остаться. Потому что т ам— друг как брат. Думаю, ладно, ни­ куда не поеду, дослужу срок, отомщу «духам» за ребят, А вернусь домой, найду свое место в жизни. Профессий много. Тут меня командир второго взвода и ребята наши стали угова;ривать: «Езжай. Поступай в училище — это же давняя твоя мечта. А за парней и комвзвода мы отомстим».'И мы договорились встретить­ ся в августе 1988 года — в День военно- воздушных десантных сил в Таганроге, где живут родители Сереги Смолкина». Анатолий Кныш «...Кто служил, знает, слово там есть такое — «братан»... Нас было восемь чело­ век из одного учебного отряда. И това­ рищество, дружба составляли там, в Аф­ ганистане, сущность нашей жизни. Мы буквально жили друг для .вдуга. А самый близкий — Коля Каплин. Дизелист. Дол­ жен был почти всю ночь дизель в готов­ ности держать. То воду, то солярку зали­ вать. А зимние ночи сырые, холодные. У него руки распухли, в трещинах, в крови постоянно. Стал и я ночью вставать, ему помогать: он иногда забинтованными ру­ ками ведро не мог подцепить. Так и по­ дружились... Служили мы в местности, где голая и плоская долина с июня по сентябрь стоит